Георгий Симонян.
Три судьбы Игоря Офицерова (2011).
11_1."Поющие сердца".
 |
Вы один у мамы?
Да. Но у меня очень много двоюродных и троюродных родственников. Много времени в детстве мы с ними проводили на улице, бегали, играли в футбол. И однажды меня заметил тренер нашей динамовской школы Геннадий Иванович Тиранов.И с 4-го класса я стал заниматься футболом в «Динамо». Вроде бы неплохо получалось.
В каком амплуа выступали?
Я играл в полузащите. Неплохо бил с двух ног, хорошо играл в пас.
За кого болели?
Ни за кого не болел.
А класса с 7-го я начал петь. Просто нравилось. Появились кумиры. Мой первый кумир и на всю жизнь – Муслим Магомаев. Я покупал его пластинки и пытался копировать его голос. Я выл с утра до ночи. Представляю, сколько вытерпели мои соседи.
Я пел весь репертуар Магомаева. Снимал всё! Тембр, акценты… Мне повезло. В дальнейшем судьба меня сводила с Муслимом Магометовичем, мы с ним общались. Чаще всего это случалось во время концертов. Магомаев – очень доброжелательный человек. Давал много полезных советов.
Через дом от меня жил мой товарищ Саша Горохов. Он неплохо играл на гитаре и мы стали с ним вместе выступать. Сначала пели во дворах, потом стали выходить петь на центральную площадь по различным праздникам.
Меня в Ставрополе все знали как «Гарика». И когда мы с Сашкой пели, народ восторгался:
- Ну, Гарик дает!
И однажды на той самой площади ко мне подошла пожилая женщина и сказала:
- Вам, молодой человек, надо обязательно учиться музыке.
Это была преподавательница музыки из Дома учителя Бэлла Наумовна Тенненбаум.
Я пошел к ней заниматься и после нескольких занятий понял, что ничего еще не могу и толком не знаю. Эта женщина так меня увлекла процессом обучения пению, что мне стало интересно. Она меня научила самому главному – пониманию песни и вложение в исполнение души.
Параллельно не осваивали какой-нибудь инструмент?
Вы знаете, я пытался и даже что-то получалось. Но у меня было ощущение, что игра на музыкальном инструменте сковывает мои вокальные возможности. Я не мог сделать лишнего движения, которое казалось необходимым во время исполнения.
В общем, я прошел уникальную школу. Причем поначалу моя учительница считала, что я -баритон и учила соответственно. Но потом мы вместе пришли к выводу, что я – тенор. И она стала учить меня как тенора. Бэлла Наумовна в итоге пришла к выводу, что у меня природный двухоктавный голос.
По окончании общеобразовательной школы, я решил поступать в музыкальное училище. И опять же по совету Бэллы Наумовны я пошел на дирижерско-хоровое отделение. Она говорила:
- Игорь, петь Вы умеете, а вторая специальность Вам не помешает.
Моим соседом по улице был Валера Игропуло, его сын Костя сейчас играет в «Барселоне» и за сборную России в ручной мяч, а старший брат – ректор Ставропольского пединститута. А тогда Валера работал музыкантом - клавишником в городском ресторане «Ставрополь». Он и пригласил меня, еще юнца, петь в этот ресторан. Ресторан – сумасшедшая школа! Петь приходилось абсолютно разные песни – Мулерман, Магомаев, Ободзинский…
Кстати, об Ободзинском. Это мой второй кумир.Первой песней из его репертуара, которую я исполнил была «Что-то случилось»(напевает).
Ресторан был при гостинице, а гостиница была одной из центральных в городе. Народ в ресторан приходил довольно крутой, денежный, весь Кавказ был представлен. В общем, деньги несли активно. Особенно хорошо зарабатывали на лезгинках. Специально объявляли:
- Для дорогого гостя исполняется дагестанская лезгинка!
Тут же бегут черкесы:
- Черкесскую лезгинку!
Ну и так далее.
Потом пришла пора служить в армии. Призывной пункт был в двух шагах, военная часть в четырехстах метрах. То есть службу нес я в родном городе. А через два года службы я вернулся работать в ресторан и восстановился в музыкальном училище.
И вот однажды в ресторане появился импозантный мужчина. Спрашивает у меня:
- Сколько стоит заказать песню?
Я отвечаю:
- Пять рублей.
Он заказывает песню. Этим человеком оказался Виктор Яковлевич Векштейн, он был на гастролях с Вадимом Мулерманом в Ставрополе. Векштейну понравилось мое пение и он пригласил меня в Москву во вновь создаваемый коллектив. А мне совершенно не хотелось уезжать, у меня все было и так хорошо.
Меня уговорил трубач из их коллектива Саша Тимофеев:
- Поехали, попробуешь! Вернуться всегда сможешь.
 |
В Москву я приехал в декабре 1971 года. Поначалу жил у Виктора Яковлевича около метро «Автозаводская», на улице Трофимова. Опекала меня Нина Михайловна, жена Вити на тот момент. У них была тогда совсем маленькой дочка – Лиля. Сейчас – взрослая серьезная женщина.
И стали мы репетировать. В первом составе были: Саша Тимофеев – труба, Коля Крупышев – саксофон, Володя Френкель – ударные, Юра Лаврушин – тромбон, Виталий Шеманков – саксофон, чуть позже появился трубач и вокалист Толя Могилевский, а за ним пришел еще один солист Вэлл Родд (в будущем муж Ирины Понаровской). На бас-гитаре играл Игорь Капитанников. Очень музыкально образованный, интеллигентный, красивый парень. Но как-то очень быстро он ушел в ВИА «Москвичи» и возникли проблемы с бас-гитаристом. Я предложил пригласить нашего бас-гитариста из ресторана «Ставрополь» Виктора Харакидзяна.
Чуть позже появился Игорь Кашкин, барабанщик, гитарист. Очень хороший парень, удобный для гастролей, не конфликтный.
Дальше у Вас стали появляться новые музыканты, в частности, из Печоры?
Из Печоры пришли гитарист Саша Ольцман, саксофонист Боря Постоенко и солист Женя Перевалов. Саша с Женей дали «петуха» при записи на нашу первую пластинку песни «Листья закружат». Такая секунда там была в модуляции. Боря неплохой музыкант, но совершенно не умел держаться на сцене. Не так говорил, не так кланялся…
Женя очень тосковал по родине и, в конце концов, уехал. А у Бори сильно болела дочка, и он тоже уехал. А Саша прижился. Хороший музыкант, целеустремленный, грамотный музыкально. Писал стихи, рисовал прекрасно, блестяще владел английским. Кстати, по профессии Ольцман – баянист.
В общем, Боря и Женя вернулись домой, а Саша остался.
Помните момент как Вы их нашли?
 |
У нас были гастроли в Коми, в городе Печора. Их коллектив играл в ресторане гостиницы, в которой мы остановились. После концерта в ДК наши ребята поехали до гостиницы на автобусе, а я решил пройтись пешком. И зря. Холод был жуткий и я страшно замерз. Наши во главе с Векштейном пошли в ресторан, я тоже пошел, но поскольку до этого жутко замерз, то очень быстро поднялся в номер принимать горячую ванну. А Векштейн послушал их и пригласил в наш коллектив. Они согласились приехать. Вот и вся история.
Кстати, Вы же числились и тромбонистом?
Когда-то в детстве в Ставропольском Доме Пионеров я пробовал играть на тромбоне, на альт-саксофоне. И придя в "Поющие сердца" нечаянно ляпнул, что играл когда-то. Виктор Яковлевич вцепился в это и решил, что я буду периодически на нем играть. Попробовал. Конечно, техники Шеманкова и Избойникова у меня не было, но они говорили, что я им не мешаю (смеется).
До Избойникова у нас некоторое время работал трубачом Анатолий Васин. Он до сих пор работает в оркестре им. Лундстрема. Сильнейший музыкант! Не курил, не пил, йогой занимался.
А почему ушел?
Он очень сложный в общежитии человек, у него масса комплексов. Невысокий рост, очки, с юмором – беда. Был инородным телом.
Избойников пришел из «Веселых ребят»?
Да, где-то, в 72-ом.
Удивительный музыкант! Что они творили с Шеманковым! Ставили вверх ногами листы с нотами любые: шестнадцатые, тридцатьвторые, шестьдесятчетвертые. И играли с лету. Причем трубач играл саксофоновую технику, а саксофонист наоборот.
Не было сильней духовой секции!
Помню, как Виталик нас водил на джазовые концерты, просвещал.
Его всегда отличали музыканты. Помню, в одной из передач «Жизнь прекрасна» Шуфутинский, глядя на фотографию ВИА «Поющие сердца», отметил одного Шеманкова...
Кстати, Шуфутинский приходил к нам на репетиции в ДК МИСИС на «Октябрьской». Они приходили со Славой Добрыниным, Шуфутинский только собирался стать руководителем «Лейся, песня».
Позже, где-то в середине - в конце 70-х, когда к нам присоединился еще и Гена Жарков («Самоцветы», «Пламя») и они с Избойниковым стали играть в две трубы, то это вообще было нечто. Гена – очень грамотный трубач, настоящий профессионал.
После Френкеля на барабанах работал Кашкин, а его сменил...?
Миша Филиппов. Мальчик из высокоинтеллигентной семьи. Очень симпатичный, черноволосый. Самостоятельно выучил английский язык. Пел, играя на барабанах, песни «Битлз». Открыто заявлял Векштейну, что это дело бесперспективное и что хочет свалить за рубеж. Векштейн просто багровел от возмущения… Миша один из редких людей, который четко представлял, чего хочет. Я ему искренне завидовал, когда он на чистейшем английском пел «Битлз». Поступил он порядочно: сначала ушел куда-то, и только потом уехал на ПМЖ.
Появился ударник Виктор Дорохин – лауреат джазовых конкурсов...
Мое мнение – он был самым слабым ударником из всех работавших в ансамбле. Вот когда он уезжал на сессию, то его заменял на барабанах Алексей Токатлы. Это был, кажется 74-ый год, весна. Вот тут мы чувствовали разницу. Помню, в Омске работали десять дней по три-четыре концерта. В самолете мы Леше объяснили на пальцах что и как играть. И с первого концерта он заиграл то, что надо. Вписался великолепно. В игре жесткий, поешь и чувствуешь за спиной настоящий фундамент – четкий ритм. Удар так удар, доля так доля. А что играл Дорохин? Что-то совершенно невнятное.
Кстати, Дорохин, пожалуй, единственный из тех кого я знал, который вообще не употреблял алкоголь. При этом нормально относился к тому, что другие выпивали…
А Игорь Иванов разве пил?
Ах, да. Но лучше бы он пил…
Но Дорохин очень рано умер…
Да, он чем-то болел. Может от этого и не пил.
У Виктора была очень приятная, просто очаровательная первая жена - Мила. Врач по образованию. Очень интеллигентная женщина. Мы все были в ужасе, когда он женился на Любе Воропаевой, которая шагу ступить не может без слова матом. Полная противоположность! Она, конечно, веселая, боевая. Когда выпивали в компании, Люба прекрасно читала скабрезные стишки. Сочиняла про каждого из нас эпиграммы.
Люба, как и Тоня Жмакова, человек театральный. Кстати, моя жена, театровед по образованию, очень хорошо помнит роли Антонины Жмаковой в театре Маяковского. Она прекрасно играла в «Детях Ванюшина», была талантливой актрисой и совершенно непонятно зачем она это все бросила и поменяла на эстраду.
 |
А как же лауреатство Дорохина?
Не знаю. Настоящий лауреат – это Виталик Шеманков. И вообще, саксофонист Шеманков, трубач Избойников и гитарист Ольцман – это самые великие музыканты в истории «Поющих сердец» да и вообще жанра ВИА. Выше их по уровню просто не было. Может быть близок к ним еще Виталий Барышников, который появился позже, после отъезда Шнейдермана.