Валерий Колпаков.
Валентин Витебский: жизнь под знаменем "Битлз".
(Январь-март 2006 г.)1."Орфей".
1
 |
Хоровушка гарантировала нам превосходное музыкальное образование: фортепиано на уровне консерватории, а хоровое дирижирование давало знание партитур и представление о том, как строиться любое музыкальное произведение.
Кстати, у меня с первого класса началась гастрольная жизнь.
-Это сколько же вам было?
8 лет. Я попал сразу в Большой хор. Обычно сначала подготовительный, а со 2 класса уже Большой хор. Но я попал туда с 1 класса благодаря каким-то своим вокальным данным. У нас были концерты в Ленинграде, и там мы пели "Реквием" Моцарта на латыни. Уже тогда я понимал, что это гениальная музыка.
Каждый год в хоровушку принимали новых учеников. В классе 12-15 человек, больше не было. А надо было прослушать 200-300 человек чтобы отобрать этих 12.Конкурс был огромный, каждый год. В этом плане для меня особых проблем не было, потому что моя прабабушка, которая занималась моим воспитанием и фактически меня вырастила, была дворянского происхождения и являлась старинной приятельницей Александра Васильевича Свешникова. Так что мой путь был уже предопределен. Тем более что с 3-х лет я уже пел постоянно. Я прошел конкурс и поступил в Хоровушку. Это было в 1955 году. Со мной в классе учились Валера Дурандин и Толя Киселев.
-Который потом руководил "Добрыми молодцами"?
Да. Мы с ним большие друзья были на протяжении этой учебы. Я потом заболел классе в 4.Долго болел и пришлось пропустить один класс. Так я попал на класс ниже.
-Хоровушка была интернатом?
Да. Я в то время жил в Орехово, и чтобы добраться до центра мне надо было около двух часов, поэтому, хотя я и был москвичом, пользовался интернатом, потому что это было удобно. Гена и Леша Пузыревы тоже жили в интернате. C Лешкой мы спали на соседних кроватях и с тех пор дружим уже лет 50.
 |
Точно такой же и Гена был. Гена был на 2 класса старше меня, а Леша на класс младше. Я всегда удивлялся, как Генка на фортепиано может так сыграть оркестровую пьесу, что у него все звучит. Я пробовал, и у меня тогда это не получалось. Это было в классе 6-7, я все думал, ну как же он это делает? Понятно, что этим надо заниматься и тогда все получиться. Но вот для него это была не проблема.
У нас был свой особый мир, который был совершенно незнаком обычным школьникам. И мы понимали, то, что мы-особые. Мы даже развлекались не так, как обычные ребята нашего возраста. Например, играли Баха на скорость. Кто сможет без запинки и за сколько секунд сыграть пьесу длинной, скажем, 2 минуты. Или еще было такое развлечение, на скорость разобрать и собрать пианино по частям.
У нас была десятилетка. И последние три года в хоровушке, считалась как бы курсами музыкального училища. Приравнивались к ним. И вот последние три класса 8,9,10 прошли для меня под знаменем "Битлз".
 |
-Во многих разговорах музыканты, вспоминая момент знакомства с музыкой "Битлз", употребляют это слово-"шок". Почему?
Не знаю. До того времени я увлекался джазом. Слушал Эллингтона, Каунта Бэйси. Мне это нравилось. Я уже был продвинутый такой слушатель. Играть я еще это не мог, но слушал уже, разбираясь во многих тонкостях. Потом появился облегченный вариант в виде Элвиса Пресли. Это была такая музыка, которая молодого человека не может не затронуть. И естественно, я и этим стал увлекаться. Но все равно такого шока, как от "Битлз" у меня не было.
У нас в училище было просто запрещено заниматься этой музыкой.Иногда директор тыкал так пальцем в плечо и говорил: "Фокстротчину играешь?" Это было страшное дело. Точно также как и курение. И за то и за другое могли выгнать из училища.
Что касается "Битлз", то какая-то магия в них, видимо, существует. Кроме "Битлз" существовали и другие группы "Энималс", "Манкис" еще что-то. Но то, что делали "Битлз", не делал никто. Другие ансамбли имели пару-тройку хитов, а "Битлз" их просто штамповали. Они были, как Моцарт.
Потом, мы уже в шутку говорили, что существуют только три столпа в музыке: Бах, Моцарт и Маккартни. Вот это-то что-то, существовавшее в "Битлз", нас всех и повернуло.
-А кто первый занес это в ваш круг?
Первым был я. Я принес "Битлз" в хоровушку. Я записал их по радио. У меня был приличный приемник. Кроме того, у меня было расписание их вещания, и я знал, когда волна хорошая, а когда нет. Одна часть моей жизнь тогда была посвящена урокам, а вторая вот этому. Я все это писал и потом записи приносил в хоровушку. Тогда мы начали заниматься этой музыкой. Мы - это я, Лешка и Сашка Тамаров. Тамаров в Лешкином классе учился. Сашка жил на Трубной площади, и мы занимались этой музыкой у него дома. Пытались что-то играть и петь. Саше купили барабаны. Потом какое-то здоровенное полено с шестью струнами. Вроде как электрогитара, ее в ГУМе купили. Она стоила рублей 100, страшные деньги тогда. Но у него родители были состоятельные. Они ему купили эту гитару, но играть на ней оказалось нельзя. Это была стилл-гитара, а это совсем другая школа. В общем, Саша у нас был барабанщиком, Леша играл на акустической гитаре. Что-то мы пытались таким составом играть.
-А вы на чем играли?
Я играл на всем. Даже на стульях. Переворачивал их и играл самодельными щеточками. Я даже пытался записать партии на магнитофон с наложением. Сначала барабан, потом фоно. Потом можно было пару голосов добавить. В результате такая грязища получалось, что слушать было невозможно.
Вот втроем мы собирались у Саши Тамарова дома и пели "Битлз" на магнитофон. Это началось в 63 году, а в 64 я уже подсадил на эту музыку всех.
Женя Колганов, который сейчас со мной работает, мне говорил, что потом когда мы уже работали в "Веселых ребятах", они, малыши, страшно нами гордились, что вот наши ребята из хоровушки на пластинке записаны.
А первым человеком, показавшим мне настоящую гитару, был Валера Дурандин. Он окончил училище на год раньше меня, хотя начинали мы вместе, но потом из-за болезни я отстал на класс. Так вот он уже играл в настоящем битловском ансамбле "Гулливеры". У них был такой циркач, Коля, кажется. Они пели на английском языке, и была у них фирменная песня на русском:
"Во ку, во ку во кузнице,
Во кузнице молодые кузнецы".
Во кузнице молодые кузнецы".
Я услышал эту песню на русском языке и удивился, оказывается и на русском может клево звучать. Это было в 65-66 году. И этот парень, который там солировал, он чес играл на гитаре, а потом в один какой-то момент делал сальто назад вместе с гитарой. И там все просто умирали. Вот там я впервые у Валеры увидел рогатую гитару. Видимо, это была "Музима". Я приехал домой, по памяти начертил на фанере ее контур и выпилил. Приделал гриф, натянул от рояля или от балалайки струны, купил их в музыкальном магазине на Петровке. Но играть оказалось на ней нельзя. Такое было тогда у нас стремление хоть как-то приблизиться к "Битлз". Они же были боги.
Леша тогда уже начал заниматься английским. Ну, как начал? Ему не надо было заниматься. Он просто, как-то, раз и знает. Если мне надо сидеть, и я до сих пор этим занимаюсь. А у Леши как-то это всегда быстро было. Он уже по-английски пел, а мы записывали английские слова в русской транскрипции. Хотя это выглядело смешно, но пелось очень близко по звучанию. Поскольку музыкальный слух дает возможность повторять очень точно.
"Битлз" для меня закончились в 66 году, когда я поступил в консерваторию. Там было уже ни до чего. Там были сплошные занятия.
-А как происходил переход из училища в консерваторию?
Моментльно. Ты оканчиваешь училище, и сразу экзамены в консерваторию. У нас посылали кого-то в консерваторию, кого-то в Гнесинку, кого-то в институт культуры. Я поступил в консерваторию, и мне надо было очень серьезно заниматься. Я не такой талантливый, как Леша, мне надо много заниматься, чтобы чего-то добиться. Добивался, правда, всегда. И хотя я как-то отошел от битловской музыки, но все равно мы много общались друг с другом и с другими студентами из Гнесинки на вечеринках, где эта музыка, конечно, звучала.
-А что было более престижным Гнесинка или консерватория?
Я думаю, консерватория. Вот в Гнесинке существовала народное отделение, а потом уже и эстрадное. Это был как бы более широкий профиль образования. Хотя, конечно, очень высокий. А консерватория как бы изначально была главной кузницей высочайших музыкантов. Я учился вместе со Спиваковым ("Виртуозы Москвы") и тоже не помню, чтобы он сильно занимался. Зато я часто видел его, играющим в коробок, в буфете. И это не мешало ему быть талантливейшим человеком. Там мне пришлось заниматься только классической музыкой.
-А на какое отделение вы поступили?
На дирижерско-хоровое. Мы все на это отделение поступали. Потом, уже учась в консе можно было переходить на вокальное или на композиторское отделение. Кто-то на симфоническое дирижирование переходил. Был такой Саша Петухов, он потом руководил оркестром радио и ТВ после Силантьева. Он в Генкином классе учился.
А жизнь все равно направляла меня на вполне определенный путь. Мы не властны над собой. Перед экзаменом по фортепиано я раздробил палец. А все занятия связаны только с игрой на фортепиано. Немузыкальные предметы у нас были история и иностранный. Все остальное надо было играть. Меня отпускают в академический отпуск и вот тут, и начинается сумасшедшая жизнь.
 |
-Иди туда.
Он очень активный человек, все анализировал. Он проанализировал, как делаются хиты, и музыку писал довольно интересную. У Коли была мечта (причем очень реальная)-собрать ансамбль из профессионалов, чтобы "урыть всех". Вот тогда я впервые услышал имя-Леня Бергер. Он учился в Гнесинке на теоретическом отделении. Леня был один единственный в нашем мире, других таких людей просто не было.
У нас начал складываться ансамбль: Леня - клавиши и вокал, Слава Добрынин -ритм-гитара и вокал, Коля Желтовский- орган и вокал, соло-гитара- сначала Миша Турков, потом Саша Курдюков. На барабанах сначала был Слава Донцов, а впоследствии пришел Боря Багрычев. На стадии формирования этого коллектива не было только бас-гитары, и тогда Коля оторвал от своей акустической гитары 2 верхние струны, вручил ее мне и сказал:"Езжай домой и учись. Это конечно не бас, это на октаву выше звучит, но в принципе то же самое. Посиди дома, поиграй музыку. Достанем тебе потом настоящий бас. Ты у нас будешь бас-гитаристом."
Так я получил место без конкурса. Дома я стал слушать "Битлз" и играть. Потом появилась какая-то у меня самодельная гитара. И наконец, появилась "Музима"- настоящая бас-гитара. Ребята где-то ее достали и продавали за 180 рублей. Папа мне дал деньги, и с этого момента жизнь моя была предрешена.
-Какой это был год?
1968. Мы начали репетировать и выступать по каким-то клубам на вечеринках. Об этом договаривались Коля и Слава Добрынин. Мы играли "Битлз", еще что-то.
Потом вдруг Желтовский исчез. Коля имел свой взгляд на то, что мы должны были петь и играть. Тогда он был убежден, что надо петь на русском языке. У него уже были написаны много песен, которые могли бы стать хитами при наличии какой-нибудь раскрутки. Однако ребята в группе его не поддержали. Нам хотелось петь "фирму", а на русском языке пусть поют студенты у костра. Ведь мы, наконец, услышали божественную музыку, исполняемую нами вживую и звучащую не по приемнику и не с иностранных пластинок. Тем более что мы пели очень здорово. Все-таки музыкальное образование делало свое дело.
Но Коля оказался все-таки прав, и мы вскоре действительно занялись своим творчеством на русском языке. Но тогда, видимо, время для нас еще не пришло и по этой причине наши пути с Колей Желтовским разошлись.
(Во второй половине 70-х композитор С.Красиков написал на стихи Н. Желтовского песню "Льняные волосы", которая стала достаточной известной в исполнении ВИА "Акварели".- прим. Автора).