Георгий Симонян.
Дмитрий Галицкий:
Весь период работы в «Синей птице» - жизнь при коммунизме.
(октябрь-ноябрь 2007)Часть 1. "Синяя птица".
1
 |
Начнем с самого начала?
Все великие люди рождаются в провинции! Я родился в Тюмени, благодаря тому, что мои родители поехали зарабатывать, грубо говоря, бабло. 50-е годы, целина и все такое. Родители познакомились в Ленинграде, хотя отец – коренной москвич. Они закончили Ленинградскую государственную консерваторию, как оперные певцы. Папа еще закончил Суриковское училище.
Папа работал в театре музыкальной комедии, а мама в театре оперы и балета. У мамы была тяжелая судьба, ее во время войны угоняли в Германию. И у нее были больные легкие. Она была в Сопротивлении во Франции, там и родился мой старший брат по матери. Кстати, будучи в «Синей птице» мне приходилось этот факт скрывать...
Отец великолепно пел, великолепно рисовал, прекрасно ставил оперные спектакли. Причем, мини. Пианино, скрипка… это все ужималось в камерную форму и доносилось до простого народа на той же целине. Кстати, хорошо принимали. Я это хорошо помню, так как спал в это время за сценой. Родился в Тюмени, но через два месяца мы переехали в Курган и там я прожил до семи лет.
Отец у меня тогда был директором знаменитого Зауральского хора. В месяц на «Победу» зарабатывал. Голос у отца был мощный потому, что он в молодости пел в Елоховской церкви первого баса. Кстати, моя фамилия по отцу – Песков, но я же - артист. Галицкий! Звучит же? Еще я намеренно не хотел носить фамилию отца, так как он был слишком известным человеком и не хотелось прибегать к его помощи. Хотелось самому построить карьеру. К тому же отец был учеником и правой рукой известного режиссера массовых представлений Туманова. Все представления, которые проходили в Москве, в том числе и Олимпиада-80, это его рук дело. Ну и соответственно моего отца. Эти газгольдеры с олимпийским Мишкой тоже придуманы моим папой.
Так вот. Отца из Кургана перебросили в Калугу, где я и завис окончательно. В Калуге же встретил свою судьбу. 30 лет вместе. Благодаря жене – Ирине - я сейчас с Вами и разговариваю. У нас две дочери и уже двое внуков.
Отец в Калуге был художественным руководителем филармонии. Мама работала там же. Из меня готовили классического оперного человека. Я с удовольствием слушал на радиоле оперные пластинки. Позже, будучи с ДДТ в Америке, я оказался в музыкальном магазине. Я был готов скупить все пластинки с оперными записями. Там было всё!
И вот я учусь в музыкальной школе, готовят из меня классика. Учеба давалась легко, особых трудностей не было. Мой старший брат привозит мне звуковое письмо на открытке. А на ней – Can`t buy be love битловская. И всё! Сразу же – школьный ансамбль. Учиться музыке я не бросил, но классика отошла на второй план.
 |
А что тогда тебе нравилось еще из музыки?
Я ходил на Хиля, на Жана Татляна... На Татляна всегда было паломничество (напевает «Фонари»). Шикарный шансонье. Татлян, Азнавур – армяне умеют это подать, сердцем поют. Еще мне нравился квартет «Аккорд»(напевает «Котенок»). Магомаев нравился, точнее песни Бабаджаняна в его исполнении.
В 68-69 годах начинаются секундные прорывы этой музыки в фильмах. Например, «Белорусский вокзал» я ходил много раз смотреть, чтобы увидеть ансамбль «Камертон». Они пели:
- А мы орем на всю катушку!
Секунд 15. «Скифы» в фильме «Еще раз про любовь». Там Дюжиков и Витька Дегтярев играли.
Что играли в школьном ансамбле?
Петь не особо умели, больше играли инструментал. Ventures, «Новый электрон» Приказчикова. А когда я услышал «Веселых ребят», то понял – это моя музыка! Песни «Битлз», «Алешкина любовь»! Правда, « ..До Сатурна» я не воспринимал. Мне, вообще, не нравились песни типа «Колышется дождь». Кстати, в «Синей птице» мы ни одной такой не спели… почти.
А «Я ухожу на север»?
Это надо было спеть, иначе бы не пропустили пластинку. «Мы ведем дороги» - тоже, но там ля-ля-ля да и всё. А в «Если бы парни всей земли» я такую аранжировку забацал. «Земля, ветер, огонь»! Комиссия не смогла сказать «нет». Сам Саульский был восхищен.
В 7-ом классе я уже подрабатывал в ресторане. Был такой орган «Юность», который надо было настраивать отверткой. Я приходил после школы, бросал портфель и бежал играть. Иногда и на пианино играл. Получал 5-7 рублей за вечер. За что единственный раз в жизни был бит родителями. И правильно! Маленький мальчик, а там пьющая публика…
Окончил школу, поступил в музучилище. Кстати, в училище я учился по классу фагота. А там 18 лет и родители уже – не указ...
Портвейн, девочки, марихуана?
 |
В ресторане свои 200-300 рублей я зарабатывал. У нас подобрались интересные музыканты, на нас ходили. Мы в ресторан приходили репетировать в 9 часов. До 12-ти репетировали. Игорь Доценко тогда тоже с нами работал. Во время гастролей в Калуге многие участники ВИА приходили нас послушать. Помню, Полонский уговаривал меня поехать в Москву. Это когда новые «Самоцветы» Маликов собирал. Когда с Беликовым встречаемся, я ему часто напоминаю «Формулу любви». Он пел тогда эту песню. Серегу я очень люблю за его трудолюбие, за его талант. В «Араксе» они ведь чистый «Queen» делали. Мы с ним были помешаны на таких бэк-вокалах…
Значит, мне 22 года, работаю в ресторане и у нас с Ириной свадьба. Через два дня мне звонит Володя Шурыгин и говорит:
- Завтра в 9 утра на Киевском!
Первая электричка в Москву из Калуги приходит в 9 утра. Встречаемся с Володей, он везет меня в клуб «Яуза» на репетицию «Синей птицы». Первое впечатление было потрясающим. Шурыгин заикаясь (а он периодически заикался) знакомит меня с Дроздовым.Дроздов говорит:
- Привет! Я - Д-д-д-д-дрозд!
За ним подходит Белоцерковский:
- Б-б-б-б-боря!
Я говорю:
- Вы тут все, что ли такие?
Рассмеялись. Весело получилось. Из ансамбля тогда уходила Женя Завьялова и им нужен был верхний голос. Попросили меня спеть что-нибудь из «Pink Floyd». Я спел. Рома говорит:
- За документами! Оформляйся.
А через месяц я не только пел, но еще и играл на всех клавишных. Миша стал сидеть только за роялем, наблюдать.
С этого дня я стал работать в «Синей птице», которой отдал ровно 10 лет. А уволился только потому, что начались эксперименты, шараханья. Это стало раздражать всех стариков. Выжили Доцу, пришел Комаров, притащил с собой еще кого-то из Самары. Всё пошло наперекосяк.
Алкоголь как-то влиял?
Конечно. От этого все идет.
А там без этого дела кто-нибудь был?
Нет. Все пили. Я был законченным алкоголиком. Литр в день! На следующий день три концерта. Укладка, приведение себя в порядок, концерт и опять литр… И все новой.
Сначала похмельные синдромы были легкие, потом превратились в невыносимые. И когда Роберт Ароныч увидел, что талантливый человек Дима Галицкий может спиться, то он взял все это в свои руки и употребил власть.
Мне рассказывали Закон и Андрианов, что в «Шестеро молодых» и в «Лейся, песня» была система штрафов за пьянство. А у вас в «Синей птице» это было?
Вроде нет…
А, например, дисциплина? Пять минут ждут и автобус уезжает…
Такое было. У нас был такой конферансье Игорь Помогаев. Постоянно всюду опаздывал. А дисциплина была строжайшая. Если выезд в десять, то это значит в десять. Без пяти десять все стояли у автобуса.
А над Игорем постоянно издевались. То пурген в «Нарзан» насыпят… Выходит на сцену и… убегает в туалет. Снова выходит и опять. А ему все сыпят и сыпят. Он удивлялся:
- Четвертый день ем одни сухарики, а из туалета не вылезаю!
Так вот, у нас на Украине был переезд в другой город, километров 250. Видимо, Рома специально ждал этого момента… Говорит водителю:
- Заводи и жди моей команды.
Только Помогаев со своим скарбом появляется, автобус трогается. На такси добирался 250 километров. Больше никогда не опаздывал.
А вот Маликов рассказывал, что даже с будуна штрафы были огромные…
У нас не было вообще денежных штрафов. Наверное, все-таки, Рома с Мишей обладали какой-то харизмой. Мы четко знали: на концерте должен быть внешний вид – укладка, гладко выбрит… Никого не волнует пил ли всю ночь или нет. Рома никогда не ходил по номерам и не проверял. Люди дорожили своим местом. Извини меня, но «Синяя птица» - это был ансамбль высшей категории. Поездки за границу. У меня была ставка высшей категории - 20 рублей с концерта. Как не дорожить своим местом? В Калугу ехать гнить?
То есть, если человек подшофе, то на сцену не мог выйти?
Да не было такого! Ни разу в жизни!
Может потому, что у вас два руководителя было?
Да, Рома – добрый следователь, Миша – злой…
Кстати, один был музыкальный, а другой художественный?
Это формально. Они были одинаковы. Рома был - мысль, «мозг партии», Миша командовал коллективом. Кстати, после возлияний, на утро, очень помогали распевки. Они длились час-полтора(напевает). А когда были простойные дни, то Миша специально собирал всех в шесть часов вечера на распевку, потом говорит, что занят и переносит на восемь. Потом на девять. В девять собрались, распелись. Ну куда тут уже пить? Поэтому коллектив был стабильный, ни ссор, ни склок…