Георгий Симонян
ВИА со мной навсегда.
(февраль 2014 г.)4. "Акварели".
4
 |
История получилась следующая. В нашем ресторане постоянно происходили конфликты, драки. Случались и убийства. Моя супруга в выходной день решила прийти к нам в ресторан. Это был День конституции – 5 декабря. Посадил я Галю за лучший столик, друга своего подсадил в качестве кавалера. Начали работать и чувствую, что в воздухе пахнет грозой. И я не ошибся. Официанта пихнули, у него вылетел поднос и приземлился на нашего барабанщика Гену Скворцова. Мы продолжаем играть – это неписанный закон. Драка разгорается. Когда стол Гали перевернули, то она убежала на кухню и оттуда следила за развитием ситуации.
На мою жену все это произвело большое впечатление и после этого вечера она сказала, чтобы я возвращался на большую эстраду (смеется). И тут на счастье в нашем ресторане появляется Карл Хваталь. Пришел именно ко мне. Говорит, что переходит в ВИА «Акварели» (руководитель Александр Тартаковский) и приглашает меня туда же. Конечно же, я моментально соглашаюсь. В этот момент из «Акварелей» ушел Валера Белянин в «Пламя» и требовался солист.
Прослушивание было в ДК завода «Знамя», что на Бутырской улице. Пришел Сергей Мелик, который возглавлял мастерскую в Москонцерте. В нее входили и «Веселые ребята», и «Музыка», и «Метроном», и «Самоцветы»….
Как потом я узнал, часть денег от двух концертов в месяц «Акварели» отдавали Мелику.
Когда я запел, Мелик повернулся к Александру Тартаковскому и говорит:
- Мне «Лейся, песня» не нужна!
А я пел в такой манере. Тартаковский что-то ему нашептал и меня приняли.
Я помчался в ВОС забирать свою трудовую, так как на следующий день мы улетали на Дальний Восток. Меня ни в какую не хотели отпускать. Пришлось купить французский коньяк «Курвуазье» ответственному товарищу.
Оформился я в «Акварели», и мы тут же улетели в Благовещенск. Работать мы должны были в Доме офицеров, а поселили нас в гостинице на берегу Амура, из которой был хорошо виден китайский пограничный город. Тогда я и познакомился с замечательной певицей и прекрасным человеком Маргаритой Николаевной Суворовой, с которой мы работали по отделению. Она по национальности удмуртка, но пела про якутянку, от чего ее и считали представительницей северных народов. Помню, как она зачещет волосы одним способом и говорит, что так похожа на китаянку. Зачешет по иному – на японку.
 |
Спустя годы Рита исполнит одну из первых моих песен в качестве композитора. Это будет песня «Санки». Песня с таким названием с музыкой В.Мигули на стихи В.Харитонова была записана ансамблем «Лейся, песня» задолго до моего появления в этом ансамбле. Еще был вариант композитора Александра Шульги. Я взял эти стихи и написал совсем другую музыку. Мне кажется, что у меня получилось.
Эта песня вошла в авторский альбом песен поэта Владимира Харитонова «Золотая коллекция», изданный фирмой «Мелодия» в 2009 году.
Первая поездка на меня произвела большое впечатление еще и потому, что меня поселили в номере с саксофонистом Кузьминым. Придя вечером в номер, он достал бутылку водки и сказал:
- Извини! Но я сейчас сделаю два больших глотка и…меня до утра не будет!
За два глотка выпил бутылку и упал в проходе между кроватями, где и проспал всю ночь (смеется). Я был в шоке!
-Давайте поговорим о тех, кто тогда работал в ВИА «Акварели»?
На барабанах играл Володя Макеев – лучший друг Тартаковского. Он выходил работать с Маргаритой Суворовой, там все-таки было попроще. Вторым барабанщиком, а точнее первым, стал Алексей Охрешин. Неплохой музыкант, но несколько лет спустя я его встретил на Павелецком вокзале в качестве грузчика. Через некоторое время его сменил Боря Овсянников, с которым мы работали в «Иве». На бас-гитаре играл Виталий Попов, на гитарах играли и пели – Алексей Игумнов и Карл Хваталь. На трубе играл Эдуард Титов по кличке «Салимыч», самый старший по возрасту из всех музыкантов ансамбля. Еще на духовых работали саксофонист Витя Кузьмин, флейтист Саша Ильин, тромбонист Паша Каплинский. Про «дудки» хочу сказать особо. В «Акварелях» были сумасшедшие духовики. Представляете, Кузьмин играл в оркестре у Магомаева, он же у Силантьева работал. У всех большой стаж и огромный опыт. Ну и высочайший класс. Кроме всего прочего, Паша Каплинский делал аранжировки для духовых. На клавишных играл Андрей Оснас, которого вскоре сменил Юра Романычев. Солистами были Галя Крылова, Лёня Абрамов, Толя Визиров и я.
 |
От Толи Визирова очень хотели избавиться и поводом явился очень интересный случай. Готовясь к программе «От Олимпа до Лужников» мы разучивали песню Георгия Гараняна «Гори огонь». Я написал слова на альбомной бумаге большими буквами и положил перед нами на пол. И тут возникла перепалка между Тартаковским и Визировым. Тартаковский видит, что перед Визировым лежит лист с текстом и кричит:
- Да ты еще и тексты не учишь! Пошел вон! Уволен!
И выгоняет Визирова из ансамбля.
Кстати, во время исполнения этой композиции мы вставляли кусок на ударных из Boney-M, а потом на сцену выходил литовский танцевальный ансамбль «Тримитас», где выделялся молоденький Боря Моисеев.
-Что скажете про солиста Леонида Абрамова?
Очень крепкий, хороший вокалист. Помню, что он пел «Хафанана» Африка Симона, «Мама лю»,...ну и пел всё в группе.
-Скажите, солистки менялись довольно часто?
Когда еще работала Галя Крылова, взяли Наташу Лозован. Позже Наташа работала где-то у Рыжикова на звукозаписи.
-А кто такая Елена Волошина?
Лена выходила с гитарой и пела «Капли датского короля» Окуджавы и еще пару песен. В ансамбле она не пела. К сожаленью, Лены уже нет в живых.
-Леонид Певзнер – трубач?
Да, конечно. Это мой хороший друг. Он окончил Консерваторию, учился у Тимофея Докшицера.. После чего попал в Театр оперетты к Тартаковскому, родственнику нашего Тартаковского. А уже оттуда к нам. К сожаленью, Лёня ушел из жизни.
-Кто были директорами?
Яков Довженко, Виктор Гетманов.
Кстати, вроде редкая фамилия – Тартаковский, но у нас одно время директором был Владимир Тартаковский. Никаких родственных связей с Иоганновичем у него не было, просто однофамилец. Замечательный музыкант, трубач. Потом Володя стал директором у Хазанова.
-А вторым трубачом был Михаил Мелик-Дадаев?
Когда ушел Титов и уволили трубача Олега Юдина, то их сменили двое – Певзнер и Мелик-Дадаев. Миша пришел к нам из «Голубых гитар», как и клавишник Руслан Беликов. Одно время Миша был у нас «бригадиром».
На клавишных до Беликова работал, как я уже говорил, Юра Романычев. Прекрасный музыкант и аранжировщик, сейчас – заслуженный артист России. Он работал и в «Добрых молодцах», в оркестре Мурада Кажлаева,а потом с Вилли Токаревым, с которым объездил весь мир.
Пришел солист и флейтист Валерий Павлов, но не надо путать его с тезкой и однофамильцем, который записал «Остановите музыку». Он, кажется, пришел из «Самоцветов». Бас-гитаристом стал Володя Романюта. Втроем мы исполняли песню «Каратэ». Помню, когда мы работали в Челябинске во Дворце Спорта, то директор Дворца запретил нам петь эту песню, ссылаясь на запрет каратэ тогда.
Еще появился гитарист Ананьев. Преимуществом его было то, что у него всегда были лучшие инструменты, всякие фузы и прочие примочки. Он в концертах пел песню Челентано «Amorеno».
-Работал ли в «Акварелях» известный бард Валерий Пак?
Его где-то отыскала Маргарита Суворова и привела к нам. Но в ансамбле он работал просто вставным номером. Выходил с гитарой, исполнял пару песен и все. В ансамбле не пел. Чисто бардовский человек, не имеющий к ВИА никакого отношения. Пару поездок всего и отработал.
-А кто такой Альбицкий?
Дмитрий Альбицкий – это наш конферансье. Его настоящая фамилия – Тетельман. Исполнял репертуар пародиста Александра Иванова. Мы с ним дружили, и я же его, к сожаленью, хоронил.
-В 1981 году к Вам приходят солисты Евгений Гудков и Юрий Меньшов?
Леня Абрамов узнал, что в «Голубых гитарах» больше платят и рванул туда. Нужен был солист. А я в это время решил сходить на концерт ансамбля «Коробейники», где работал мой хороший знакомый Женя Гудков. Концерт произвел удручающее впечатление. Ансамбль катился к развалу, часть музыкантов просто не пришла на концерт. Я зашел за кулисы и увидел картину: музыканты орут друг на друга, ругаются. Я и предложил Жене Гудкову перейти в «Акварели». Но Женя пришел не один, он прихватил с собой Юру Меньшова по кличке «Басила» и клавишный инструмент. Инструмент был фирменный (у нас был арендованный), и нам конечно был нужен. Ну, всех троих и взяли (смеется).
Женька много пел, а Юрке петь-то нечего было, у него был бас-профундо. По сути, он пел только фразу «У-а» в известной песне «Казачок» группы Чингиз-хан.
-В 81 году в «Акварели» пришел Игорь Офицеров?
Он пришел из «Поющих сердец». Там у них был «валютный» блок песен, с которым они ездили по заграницам. «Вдоль по Питерской» и тому подобное. Он и у нас выходил с этим блоком.
В то время мы должны были ехать на гастроли в ГДР. И с нами стал работать композитор Константин Титар. Выравнивал вокал, делал какие-то оркестровки… и под шумок подсовывал Иоганнычу свои «произведения». Очень слабые, надо заметить. Кроме этого, Тартаковского окружали друзья – Двоскины, Бинкины. И тоже подсовывали свои песенки. Пожалуй, только «Просто надо любить» мне из всего этого нравилась. Мы ее с Женей Гудковым записали.
-То есть в последних записях на пластинках «Акварелей» солировали Вы?
Да.Пару песен Двоскина и пару песен Бинкина записал.
-Кто занимался аранжировками?
Поначалу Оснас, потом – Игумнов. Для дудок расписывал, как я уже сказал, Каплинский.
Леша Игумнов поначалу производил очень странное впечатление, казался каким-то загадочным, отрешенным. Потом я понял, что виной всему алкоголь. Была одна история. Приехали мы на Байконур. Во Дворце Культуре «Строитель» начинается наш концерт. Открывается занавес и наш гитарист Алексей Игумнов падает со сцены на первый ряд, прямо на начальника политотдела космодрома. И гитарой ему прям по зубам. Мы поем и ничего не понимаем, у того кровь хлещет изо рта. Только потом сообразили, что Леша принял стакан и свалился с ног. А там же чекист на чекисте! Все засекречено. Мы даже летели сюда «Домодедово – пункт назначения», даже не было названия. А перед нами еще «Пламя» попались с фарцовкой… В общем, как уж мы выкрутились, даже не знаю. Думали, что расформируют. Тартаковский Лешу уволил, а потом опять принял назад.
С Игумновым связано много таких историй. В Краснодаре перед концертом в здании филармонии на улице Красной к нам прибегает человек и говорит Тартаковскому:
- Заберите в буфете вашего музыканта! Он лежит под столом!
Тартаковский спрашивает:
- Не может быть! А это точно наш?
Этот человек показывает на мой костюм и говорит:
- Он в таком же костюме!
Мы тогда работали в белых костюмах, которые прежде были «самоцветовскими». Пошли с Каплинским в буфет, и видим, что Леша валяется под одним из столиков. Притащили и положили Лешу в гримерку. А Тартаковский все ему прощал…
-С какой песни начинали тогда концерты?
«Из года в год цветет сирень, поют ветра, шумят дожди….», потом шла «Еще вдали разлука наша…», за ней «Что такое осень, говорят, что это постарело лето….». Ну и так далее…
Честно сказать, что в «Акварелях» особого творчества не было. Меня раздражало, что мы пели чужой репертуар. Разве «Наше лето» Рычкова это песня «Акварелей»? Да ее все ВИА пели. И таких много было песен. Единственной чисто «акварелевской» песней была «Льняные волосы». После ухода Валеры Белянина ее стал петь Леша Игумнов.
-Тартаковский ничего не писал?
Ничего. Аранжировок не делал. А те песни, которые он писал, и которые мы исполняли, были очень слабыми. Для выпускника консерватории, тем более.
Александр Иоганнович замечательный, интеллигентный, мягкий, приятный в общении человек. Я ему очень благодарен, что взял меня в ансамбль, что позволил зарабатывать хорошие деньги. Но все же…
Мы все пытались что-то предлагать. Однажды появились на репетиции два молодых автора – поэт Юрий Гуреев и композитор Павел Быков. Хотели показать свои песни. А Тартаковский им заявляет:
- Мы исполняем только песни членов Союза Композиторов!
Они и пошли. Я догоняю их и говорю:
- Ребят, запишите все ваши песни на пленку и принесите мне. Я попробую договориться с Александром Иоганновичем. И обязательно захватите три бутылки водки.
Через несколько дней ребята снова появились, принесли записи своих песен и три бутылки. Каждую завернули в газету. Вижу Сашу Ильина и говорю ему, что авторы свои песни принесли. Ильин говорит:
- Так это к Иоганнычу!
А я ему:
- У них с собой водка.
Ильин с воодушевлением:
- Так с этого надо было и начинать!
Спустя минут пятнадцать Тартаковский меня вызывает и говорит, что надо обновлять репертуар, исполнять новые песни (смеется).
 |
А дальше с песней этих же авторов случилась такая история.
Был праздник - День работников машиностроения. Концерт проходил в киноконцертном зале «Октябрь» на Калининском проспекте (сейчас – Новый Арбат). Сборная солянка: вел концерт Вячеслав Шалевич. Выступали Олег Марусев, Иосиф Кобзон и многие другие. И идет прямой телеэфир на всю страну. «Акварели» исполнили одну песню, я даже не помню какую. То есть мы должны были исполнять одну песню. И тут я похожу к микрофону и говорю, что совсем недавно молодые авторы поэт Юрий Гуреев и композитор Павел Быков написали для нас песню «С прошлым не порвешь», которую мы сейчас исполним. Все в замешательстве. В этот момент я поймал взгляд нашего барабанщика Бори Овсяннкова, выражением которого было - «Володя! Ты о…ел!» Но делать было нечего, он отсчитал ритм и мы запели: «Мчит за годом год, память мне покоя не дает…». Спели, я иду за кулисы и передо мной вырастает Александр Иоганнович с лицом серого цвета. Я чего-то щебечу в свое оправдание, а он мне:
- Владимир Юрьевич! Когда у Вас будет свой коллектив, тогда и будете командовать. А сейчас – пошли Вы к такой-то матери!
Я приезжаю домой, жена Галя говорит, что мы здорово выступили. Особенно хорошо прошла песня «С прошлым не порвешь» (смеется). Далее - два дня выходных. А в воскресенье мне никто не звонит и не сообщает о времени репетиции. Ну, думаю, всё – выгнали меня из ансамбля. Набираю номер Тартаковского, спрашиваю когда приходить мне на репетицию. А он:
- Ну, Вы теперь сами всё решаете.
И бросил трубку. И я понял, что остаюсь в «Акварелях». Получилось, что я стал крестным отцом песен на стихи Юры Гуреева. И с тех пор Юра стал одним из моих лучших друзей.
Спустя годы Юра мне скажет:
- Володя, со временем ты никому не будешь нужен! Ты можешь писать СВОИ песни. Ты можешь!
И это стало большим толчком в моем творчестве…
Кстати, эти же авторы написали нам заглавную песню «Акварели» - «Если я смотрю на призму – вижу радугу…». Их же «Любишь – не любишь» пел Женя Гудков.
-Часто ли «Акварели» выступали в Москве?
Конечно, все-таки, Москонцерт. Очень много работали в киноконцертных залах – «Октябрь», «Энтузиаст», «Варшава»… да и Дворцы Спорта были.
-Из тех песен, что записаны на пластинке с западными хитами, что-нибудь исполняли в концертах?
Да, например, «Сувенир» пел Карл Хваталь.
-С «Акварелями» чуть было не случилась воздушная трагедия?
Во время Олимпиады-80 мы летели с Камчатки в Магадан на Ан-24. Шасси не открылись и мы сели на пузо. А слухи пошли, что «Цветы» разбились, что «Синяя птица» разбилась….
Кстати, эти дальние поездки были очень выгодны. «Акварели» в десятку популярных ансамблей, наверное, входил. И мы делали местным концертным организациям огромную прибыль. Да и сами зарабатывали. Чем дальше отъезжаем, тем веселей были концерты. Что хотели, то и делали. Пели такой Запад.
-За границу часто выезжали?
Поездка в ГДР была единственной. И пробила нам ее Маргарита Суворова. Делегацию нашу возглавлял директор Москонцерта Игорь Николаевич Сафонов. С нами в программе еще поехал фокусник Владимир Руднев. А конферансье был Эмиль Радов. Поскольку поехало высокое начальство, то гастроли были по большим городам, командировочные были повыше обычных, и в посольство наше заезжали, и в военные части, разумеется.
-А как Вы ушли из «Акварелей»?
Поначалу произошел случай в Сочи. Работали мы в Парке имени Фрунзе. Тартаковский собрал всех и объявил, что уходят все старые музыканты: Макеев, Ильин и другие. То есть все, с кем он выпивал. Мы надеялись, что что-то изменится. Но никто не был в итоге уволен и все осталось по-прежнему, хотя мы очень надеялись.
А через некоторое время, когда мы были в Магнитогорске на гастролях, идем с Женей Гудковым по городу, а навстречу нам Миша Мелик-Дадаев. Он и сообщил нам решение Тартаковского, что мы работаем до отпуска. То есть еще пару гастролей. Вот так буднично получилось.
Через какое-то время после ухода, мы все, кто покинул ансамбль, оказались на концерте «Акварелей». Посмотрели мы на новый состав и поняли, что вряд ли у них что-то получится…
 |
А спустя годы мы довольно часто будем встречаться с Володей Макеевым. Он приходил на мои детские концерты в Измайловский парк, просто встретиться, пообщаться. К тому времени уже не будет Алика Тартаковского, да и самому Володе останется совсем недолго. Он приходил на мои детские концерты в парках. После концертов мы часто заходили куда-нибудь, сидели, вспоминали. И вот однажды Володя мне откровенно рассказал, что во время концерта «Акварелей» в Норильске, когда Алик был на сцене, ему кто-то нассал в ботинки, стоявшие в гримерке. И сказали, что это сделал Михайлов. Как я понял потом, что это стало одной из причин моего увольнения. Представляете?
Это что-то за пределом понимания, что-то из тюремного репертуара.
Над Александром Иоганновичем вообще любили подшутить. И я в том числе. В Пензе я купил в книжном магазине репродукцию Репина «Композитор Мусоргский». Положил в конверт и перед концертом отдал Тартаковскому, который в этот момент надевал концертный костюм. Он открыл конверт и… заорал:
- Михайлов! Достал! Убью!
И побежал за мной со спущенными штанами. Потом опомнился и стал дико смеяться.
Мусоргский очень был похож на нашего Иоганновича.
-И что было дальше?
Сначала «Акварели» перебазировались в ДК имени Павлика Морозова. Это в районе улицы 1905 года. Появились Миша Файбушевич, Владимир Куклин и Алексей Пузырев. Я приходил на репетиции и несколько раз пытался поговорить с Тартаковским, но он избегал разговора. Все это было довольно неожиданно, и мне надо было искать высокооплачиваемую работу, так как приходилось выплачивать деньги за кооператив.
Женя Гудков и Паша Каплинский бросили музыку, один пошел водителем автобуса, второй - работать в такси.