Георгий Симонян.
Музыкант.
(январь 2017 г.)5
 |
-Перейдя в ансамбль «Пламя» вы почувствовали отсутствие диктата, некую свободу?
Конечно. Там была совершенно другая атмосфера, все были единомышленниками. Даже Березин по тем временам был очень демократичным. После моего ухода, по рассказам ребят, он стал совсем другим.
-Вы еще Михайлова (Рапопорта) застали?
Да, но через некоторое время он отдал полномочия руководителя Березину и уехал в Америку.
-Какое-то время вы проработали вместе с фронтменом «Пламени» Валентином Дьяконовым. Странности у него были уже тогда?
Валя Дьяконов очень талантливый человек. И как музыкант, и как певец, и как композитор, и как технарь. Он ведь у себя дома сам собрал очень приличную музыкальную студию звукозаписи. Многогранный человек. Но странности были. Замыкался в себе, и достучаться до него было очень трудно. Позже Валя женился на одной из своих поклонниц, которая повела себя странным образом – изолировала его от всех друзей и знакомых.
-Вы застали вокалиста Могилевского?
Нет, он уже ушел. А мы пришли приблизительно в одно время с Редько,Черепухиным, Колоколовым, Никитиным.
-Что вспоминается о Юрии Редько?
Очень талантливый человек. Играл на гитаре, пел хорошо. Он с Черепухиным родом из одного украинского поселка - Акимовка. Первое время в Москве они крепко держались друг за друга. К сожалению, он рано ушел из жизни, утонул. Мало кто знает, что он до этого уже один раз тонул, но был спасен.
-Довольно долгое время в ансамбле «Пламя» играл на клавишных Иван Денежкин (псевдоним – Самарин)?
Мы его знали как Денежкина. Отличный пианист. А псевдонимы музыканты часто брали. Например, Станислав Черепухин имел псевдоним Черемухин.
-Говорят, у Денежкина трудная судьба?
Что значит трудная? Он был удачным бизнесменом, потом продал бизнес и живет в свое удовольствие.
-Да? А я слышал про дом престарелых?
Если только на Кипре (смеется). У него где-то в тех краях дом с бассейном. Полгода живет там, полгода – в Москве. Можете найти его в соцсетях, он о себе там это и рассказал.
-В какой-то момент в ансамбле сложилась целая команда солистов. Петерсон, Шачнева, Малежик, Редько, Черепухин, Белянин, Аникиенко. Не многовато?
Почти все они пели сольно одну-две песни. Остальное – в группе. А тот же Черепухин пел сольно только одну песню («Я спросил у ясеня…») в собственном сопровождении под гитару, да и то не всегда. В общем, для концерта было вполне нормально.
-Конферансье Михаил Еремин, он же Калер, был практически участником коллектива?
Да. Только я не помню, что у него была другая фамилия. Я всегда знал его как Еремина.
-Вы пришли в ансамбль «Пламя», когда он существовал почти год. Исполняли ли в концертах песни времен «Самоцветов»?
Обязательно. «Школьный бал», «У деревни Крюково», «Дорога железная»…
-Ощущалась опека ансамбля композитором Марком Фрадкиным?
Ну как ощущалась? Участвовали во всех его сольных концертах. Записывали его песни. А песни у Фрадкина очень приличные. Если он и помогал, то это было на таком уровне, что нас никак не касалось.
-Когда вы пришли в ансамбль, наблюдали дружбу с композиторами? Например, с Мовсесяном или Шаинским?
Приходили, приносили свои песни. Мы многие брали, записывали. Ну что это, если не дружба?
-Были такие композиторы, которые приносили в «Пламя» уже готовые аранжировки?
Что-то я такого не припомню. Обычно приходил композитор, например Фрадкин. Садился за рояль, наигрывал, напевал. Все остальное – это наше дело.
-Композиторы узнавали свои песни после аранжировок?
Шаинский был всегда всем доволен. Он вообще человек веселый и позитивный. Мовсесян тоже никогда не выражал недовольства.
-Хочу спросить про песню «Детства последний звонок» Бабаджаняна. Ее до сих пор крутят по радио, особенно в связи с окончанием учебного года. Вы принимали участие в записи этой песни?
Да, эту песню записывал я.
-Ее исполняли в концертах?
Насколько я помню, довольно часто исполняли.
-Одну из записанных песен ансамбля «Пламя» - «Приснись», написал Николай Крупышев. Вы помните его?
Нет. Ни его, ни его песню не помню.
Вы знаете, мы однажды на гастролях в каком-то городе оказались в гостях у коллекционера и распространителя музыкальных записей. Тогда они были на компакт-кассетах. Этот товарищ стал ставить записи ансамбля «Пламя», а мы не могли многие вспомнить. Часто бывали такие случаи, что нам приносили песню, которую по тем или иным причинам надо было записать. Мы записывали и благополучно забывали о ней. На концертах, разумеется, она не исполнялась. Мы слушали – голоса наши, играем мы. А песню не помним. Когда записали – тоже.
 |
-Есть наблюдение, что до 1988 года ансамбль «Пламя» не записал ни одной песни Добрынина?
И ни одной песни Антонова.
-И в концертах не исполняли?
Нет, при мне – нет.
-Редкая ситуация для ВИА?
Я бы сказал, исключение. Тут еще такой момент - легче было работать с маститыми композиторами. Их песни легче проталкивать на записи, на телевидение. Да и своих хватало.
-На одной из пластинок была записана песня Анатолия Днепрова «Сколько дней». Не было проблем в связи с тем, что он уехал в эмиграцию?
Эта одна из песен, к которой я делал аранжировку, но ее так и не приняли. В итоге Березин все отменил, и она вышла в простеньком варианте. И прошла незаметной. А по поводу Днепрова никто и не знал, что он уезжает. Мы узнали об этом, когда он уехал. А эту песню мы никогда не исполняли в концертах. Она была благополучно забыта.
-Нетипичную, но очень сильную композицию Шаинского «Белые крылья» вы аранжировали?
Точно не я.
-Пели ее в концертах?
Да, ее Ирина Шачнева исполняла. Один куплет пел Юра Редько, а в припеве - ансамбль. Тогда много было ансамблевых песен. Это сейчас только солисты поют.
-Чаще использовалось трехголосие или четырехголосие?
Это все очень условно. Где-то в четыре голоса, где-то в два. Не было строгих правил. Основными вокалистами были Юра Петерсон, Ира Шачнева и Валя Дьяконов. Подпевали чаще Юра Редько, Слава Черепухин. Но и те, и другие пели и сольно и в группе.
К многоголосью в ансамбле «Пламя» относились очень серьезно. Например, первый голос обязательно пел окончание на согласный звук. А второй и третий голоса не пропевали эту согласную, а заканчивали петь на предыдущем гласном звуке. Иначе мог получиться эффект эха или многократного произнесения согласного звука. Мало кто так относился к этим, казалось бы, мелочам, о которых не все и знают. Могу сказать, что в ансамбле «Пламя» было одно из лучших многоголосий. Когда на концертах исполнялась песня «У деревни Крюково», то аж дух захватывало от такого пения.
-Помните такую песню «Ты из Вологды, а я из Костромы»? Чья аранжировка?
Моя. Я вставил кусочек одной народной плясовой, которую я когда то играл на баяне. Сделал немного медленней. Так и получилось вступление.
-В конце 70-х у многих ансамблей было принято исполнять композиции западных групп. «Пламя» не исполняло такой репертуар?
Когда выезжали за рубеж, то что-то пели. А в стране – нет. Не помню такого.
-По сравнению с «Голубыми гитарами» поездок за границу стало меньше?
В «Голубых гитарах» я съездил однажды только в Польшу, а здесь мы почти постоянно выезжали. В основном по соцстранам. Из капстран были только Финляндия и Мадагаскар, ну и Афганистан. И конечно молодежный фестиваль на Кубе.
-Когда приезжали в какую-то страну, то пели местные хиты?
В странах соцлагеря мы ездили в основном по военным частям нашей группы войск. Там нужны были только наши хиты. А к Мадагаскару подготовились – выучили местный хит.
-К Фестивалю молодежи и студентов на Кубе что-то специально готовили?
Пожалуй, только песню Мовсесяна «Куба далека». Больше ничего специального не припомню.
-Каким образом бардовская песня «Под музыку Вивальди», известная в исполнении супругов Никитиных, попала в репертуар ансамбля «Пламя»?
Как попала – это к Березину. Он нам сказал, что нужно сделать эту песню, мы и сделали. Песня сама по себе очень приятная. Нам всем очень нравилась. Аранжировку сделал сам Березин.
-Березин делал процентов 70 аранжировок?
Все правильно - большинство аранжировок он делал сам.
-…а аранжировки, сделанные другими, еще и отвергал?
Да нет! Понимаете, мои аранжировки были часто излишне наворочены. Тогда я этого не понимал. Их было очень сложно исполнять. Некоторые партии мог сыграть только я, так как сам их и придумал. В «Голубых гитарах» происходило то же самое. Ну не мог Юрий Яковлевич Гранов сыграть то, что я написал. Есть такой ансамбль Tower of Power. У них в композициях все перекликается, например, бас с гитарой, клавиши с дудками. То есть в одном такте сразу десять-пятнадцать перекличек. И все в очень быстром темпе. Каждый играет свою партию, но играет стаккато, и получается перекличка инструментов. Вот к такому исполнению я стремился, но это было нереально. Уровень наш не тот. Да и такой стиль не очень был популярен. Теперь я это понимаю, а тогда нет.
 |
-Вы порекомендовали в «Пламя» Вячеслава Малежика?
Да. Дьяконов решил заняться сольной карьерой, и надо было его заменить. Вы же понимаете, что Дьяконова заменить невозможно. А Слава тогда приехал ко мне в гости. Мы поговорили, и стало понятно, что у него с Грановым не складываются отношения. Я и предложил Славу Малежика в состав «Пламя». Его взяли. Правда, Слава пытался петь песни Дьяконова, но вскоре стало понятно, что это совсем не то. И постепенно песни, которые исполнял Дьяконов, как-то сами по себе ушли из репертуара. А Слава постепенно создал свой репертуар.
-В 80-ом году «Пламя» записал песню Малежика «Мармеладная сказка». Как отнеслись в коллективе к этому факту?
Мы все нормально отнеслись, а у Березина, видимо, стала возникать ревность. А уж когда Слава Малежик стал записывать песни втайне от Березина, то это переросло в конфликт, из-за которого Слава и ушел из «Пламени».
Первую запись без ансамбля «Пламя» помогли сделать Славе я и Сергей Ухналев. Сергей играл на саксофоне и кларнете, а я на барабанах и, по-моему, на басу. Точно не помню, но было это в студии Останкино.
Кстати, об Ухналеве. До него духовую секцию представляли Колоколов – труба и Никитин – саксофон. Сергей взял на себя большую нагрузку, освободив Игоря Никитина от многого. Никитин же выполнял еще и функции директора. Сергей очень талантливый музыкант. Он до сих пор в отличной форме, продолжает заниматься музыкой.
-А когда была записана песня Петерсона - «Сказка», у Березина проявлялась ревность?
С Петерсоном у них были особые отношения, Березин его не трогал. Все-таки, Петерсон имел огромный авторитет. Да и сам Юра всегда вел себя хоть и скромно, но с достоинством.
-К 1980 году в репертуаре ансамбля становилось все больше песен Сергея Березина?
Как руководитель он имел на это право, но и другим не запрещал, если песни имели успех. На тот момент особо ярких песен у Березина не было, кроме «Снег кружится», которая навеяна французским шансоном и идеально была исполнена Юрой Петерсоном. Хотя надо сказать, что особых конфликтов по поводу его песен не было.
-В те годы, мне со стороны слушателя или зрителя, показалось, что «Снег кружится» приподняла ансамбль на новый, более высокий уровень. Исполняемые прежде «Идет солдат по городу» или «Аты-баты» просто раздражали.
Может быть, но на количестве зрителей это никак не сказывалось. Выступали, как и прежде, при аншлагах.
-Давайте поговорим о программе «Кинематограф»?
Я считаю, что этот спектакль такой же тупиковый путь как «Красная шапочка» для «Голубых гитар». Хотелось выразить себя в новой форме, много сил было на это потрачено, но особого успеха не принесло. Когда мы ездили с этой программой, то многие говорили, что лучше бы просто сыграли концерт.
В концепции спектакля было много сложностей. Очередность песен была строго определенной, связки между песнями должны были быть четко отрепетированы. Приходилось точно по времени включать различные фонограммы, где-то со светом работать, а многие переходы между композициями происходили в полной темноте, что было крайне сложно и неудобно. Артисты ходили как слепые. После яркого света прожекторов глаза не успевали адаптироваться, и в темноте ничего не было видно. Это сильно раздражало. Часто не успевали дойти до нужного места на сцене, что нарушало общий замысел режиссера, а бывало натыкались на микрофонные стойки и усилители. Тем не менее, мы поездили по стране с этой программой, а потом Березин решил отказаться от нее и вернуться к традиционным формам.
-Сколько по времени шел спектакль?
Больше двух часов мы не играли. Час-сорок, час-пятьдесят.
 |
-Как вы думаете, почему у некоторых выходцев из ансамбля «Пламя» сложилась серьезная карьера, например у Малежика, а у других – нет? Например, у Аникиенко.
Сразу скажу, что здесь дело совсем не в вокальных или актерских способностях. Все дело в характере. Вот Слава Малежик захотел пробиться в авторы-исполнители, и пробился. Есть у него организаторская и пробивная жилка. Разве Валентин Дьяконов плохой исполнитель? Но не получилось. Потому, что не занимался этим. Больше того, мне кажется, что это вообще не его. Ему обязательно нужен человек, который бы взял на себя эту функцию. Вот была у Тухманова Татьяна Сашко, и она его продвигала. Да и у многих других известных артистов жены часто являются сотворцами их успеха.