Георгий Симонян
Игорь Никитин:
ансамбль должен петь только свои песни...
(ноябрь 2011 г.)3
2. "Пламя".
В какой-то момент мне стало некомфортно в ансамбле. И в это момент мне позвонил Николай Михайлов (Рапопорт), мой приятель, с которым мы работали еще у Марка Бернеса. И предложил перейти в ансамбль «Пламя». Я какое-то время думал, советовался с женой. Причем жена меня отговаривала от перехода. Она считала, что и так все хорошо, но я, все-таки, решился. Сообщил Тартаковскому, он, по-моему, немного обиделся, но отпустил. Так я перебрался из Москонцерта в Росконцерт.
В «Пламени» меня встретили настороженно. И это продолжалось года два. Потом все сгладилось и отношения с ребятами стали очень хорошими до самого конца моей работы – начала 90-х.
 |
-Вас приглашают в 1977 году, в тот момент, когда «Пламя» покинули Генбачев, Жарков и Могилевский?
Еще до моего прихода в ансамбль между музыкантами произошел конфликт на личной основе. В результате конфликта - Генбачева попросили уйти из ансамбля. С этим не согласился Гена Жарков и написал заявление об уходе. Гена Жарков – прекрасный трубач. И хотя мы не пересеклись с ним в ансамбле «Пламя» и не работали вместе, это факт бесспорный. Трубач от Бога! В этот же момент написал заявление об уходе А. Могилевский. Но позже мы узнали, что причиной его ухода стал отъезд на ПМЖ в США.
-Валентин Дьяконов оставался на тот момент?
Он на какое-то время ушел, потом вернулся и года два мы с ним работали. Ведь В. Дьяконов и Ю. Петерсон долго определяли лицо ансамбля «Пламя». Удивительно, что они не только прекрасно солировали, но и в группе пели очень хорошо. Вообще, «Пламя» поражало удивительно гармоничным пением. Ю. Петерсон, В.Дьяконов, И. Шачнева прекрасно дополняли друг друга.
-После ухода Генбачева кто сел за барабаны?
Некоторое время Коля Рапопорт играл, а потом пришел Виктор Дегтярев. Замечательный барабанщик, крепкий, хотя и не имеющий профессионального музыкального образования. Он очень хорошо знал эту музыку, даже не эту, а рок-н-ролл. Он по-настоящему был основой ансамбля. Владел бас-гитарой, писал аранжировки. Дегтярев дольше всех из барабанщиков проработал в ансамбле, лет девять, наверное. Его в середине 80-х заменил Саша Герасимов.
Еще в коллектив влились гитарист и флейтист Станислав Черепухин и гитарист Юра Редько из ленинградской «Лиры», трубач Александр Колоколов. Откуда он пришел, честно говоря, не помню.
Чуть позже появился Слава Малежик из «Голубых гитар». Он проявил себя как автор-исполнитель.
- Он же засветился с двумя песнями «200 лет» и «Мозаика», будучи еще в «Пламя»?
Березин ему очень помог в этом. И в результате эти две песни стали ключевыми в начале его сольной карьеры. Со Славой Малежиком у меня всегда были хорошие отношения. И, дай Бог, ему долгих лет творческой жизни.
-На бас-гитаре играл Алексей Шачнев (Цейтлин)?
Да, он долго играл на басу, пожалуй, до 87 года. Леша – сын Юрия Цейтлина, поэта, автора текста многих известных песен. Помните песню «Мандолина, гитара и бас»? Это текст Юрия Цейтлина. А Леша очень хороший, улыбчивый парень. В ансамбле всегда старался работать точно и четко.
-Что скажете о пришедших с Вами в ансамбль ребятах, Черепухин, например…
Черепухин – в ансамбле играл и на гитаре, и на флейте, но при этом мог писать аранжировки, мог даже песню написать. Интересно, что позже он ушел в чиновники. В Министерстве культуры работал. А потом вернулся на эстраду и работал с Березиным в его составе возрожденного «Пламени».
-Давайте вспомним о Юрии Редько?
Он был очень хорошим гитаристом и певцом. Думаю, что не случись эта трагедия, он мог достигнуть больших высот. Он был таким трогательным, юным мальчиком, приехавшим из Акимовки, с Украины. Когда они поженились с Ириной, я бывал часто у них в гостях.
-Он погиб, будучи участником ансамбля?
Да. Вот такая трагедия. Утонул…
 |
-Сергей Ухналев?
Это особая фигура. Он брат того самого Олега Ухналева. Инструменталист от Бога. Прекрасный слух. Он мог моментально написать аранжировку. Мы с ним коллеги: я играл на тенор-саксофоне, а он – на альт-саксофоне. Именно он добавил «Пламени» более современное звучание. Это уникальный музыкант. Мы с ним доработали практически до финиша нашего коллектива. После ухода из «Пламени» Сережа собрал ансамбль и уехал заграницу. Они работали как уличный оркестр. Сейчас Ухналев у Юрия Федоровича Маликова работает.
-Николай Михайлов как уезжал?
Проводил нас на Кубу, а сам уехал.
-На ансамбле это не отразилось?
Нет, совершенно. А спустя лет пятнадцать мы стали с ним снова общаться. И сейчас регулярно общаемся при помощи современных средств связи.
-Расскажите о поездке на Кубу?
В 1978 году ансамбль «Пламя» ездил на фестиваль молодежи и студентов на Кубу.Это была одна из самых интересных поездок в моей жизни. Две недели плыли на теплоходе «Шота Руставели» туда и две - обратно. Это особый, непередаваемый колорит. Сказка! Плывем, вдруг – Азорские острова, Лас-Пальмас. Представляете, для людей, которые почти никуда не выезжали?
-Все участники из СССР плыли на этом пароходе?
Двумя частями. Первая – политики, вторая часть – артисты. Помимо «Пламени» были И.Кобзон, Л.Лещенко, И.Понаровская и многие другие.
Весь артистический состав жил на Кубе в местечке Барлавенто. В казармах для военных. Но это были комфортабельные казармы, не такие как наши. А у солистов уровня Л. Лещенко, были еще более комфортабельные условия.
Запомнился музыкальный салон на «Шота Руставели». Мы там постоянно выступали. Кстати, с нами ездили известные джазмены: Игорь Бриль, Владимир Чекасин, Давид Голощекин и другие. Был Николай Калинин со своим ансамблем «Школьные годы».
Это была не поездка, а какое-то сплошное наслаждение. Разумеется, выпивали. Забавно, что нам продавали кубинский ром раз в пять дешевле, чем для местных.
 |
-В «Пламя» долгое время работал конферансье Михаил Еремин?
Его настоящая фамилия – Калер. Миша - брат известного скрипача Ильи Калера, Лауреата конкурса им. П.И.Чайковского. Ксатати, сам Миша был Лауреатом конкурса артистов эстрады. А их отец был солистом Большого Симфонического оркестра. Очень хороший ведущий, доброжелательный парень, интеллектуал. Помню, что он был фанатом рыбалки, и позже вел на ТВ передачу на эту тему.
-Конферансье входил в состав ансамбля?
Конечно. Это был равноценный участник ансамбля.
-Кто занимался организационными делами?
Поскольку я был постарше всех в «Пламя», то на меня возлагались и функции, так называемого бригадира. Приходилось много заниматься организационными вопросами, доставкой аппаратуры, решением транспортных проблем и так далее.
-Что касается Вашего директорства. С Вами же работал Марк Рудинштейн?
Я хоть и выполнял функции директора, но я все-таки музыкант. Нужен был профи по этой части, с хваткой настоящего директора. Пригласили Марка, такого, с хваткой. У музыкантов к нему никогда не было претензий. Но именно во время его работы в «Пламени» начались осложнения. Его на год «упаковали» в «Матросскую тишину». Нас вызывали и снимали показания. Когда Марк освободился, он сам мне позвонил и мы встретились в ресторане. Было видно, что Марк не унывает и готов к дальнейшим свершениям. Тут подоспело время кооперативов и он открыл кооператив одним из первых в Подольске. Через его руки прошли и раскрутились многие музыканты. В частности, Малежик. А когда он затеял «Кинотавр», то это стало апогеем его управленческой деятельности.
-Как было с оплатой в «Акварелях», а потом в «Пламени»?
В Москонцерте, работая с Бернесом, я получал 7 и 7 рублей 50 копеек за концерт. В «Авкарелях» мне платили 8 рублей, но тогда была придумана вокально-инструментальная ставка. То есть мы получали как музыканты и как вокалисты в два раза больше - 16 рублей за концерт.
В «Пламени» у меня ставка была 10 рублей, ну и за концерт увеличивалась вдвое. С «Акварелями» мы не так интенсивно работали, как с «Пламя». Но, тем не менее, под тысячу получали. А в «Пламя» соответственно еще больше.
Самыми интенсивными в «Пламя» были концерты в Сыктывкаре – два дня по пять концертов, два дня по четыре. Мы уже путали первое отделение концерта со вторым. Хорошо, что мне удалось договориться с одной столовой и нам привозили обеды за сцену. Тяжело было. Особенно тяжко было солистам : вокал –инструмент хрупкий. Бывало, что болели и не выходили на сцену.