Георгий Симонян
Поющий разными голосами.
(август 2014 г.)1
 |
-Феликс Михайлович, о Вас мало что известно. В Интернете можно найти информацию, что Вы родились в Сталинабаде в год великой Победы?
Не совсем так. На самом деле я родился за год до Победы, и родился я в концентрационном лагере в Польше, но потом мне поменяли метрику, и получилось именно так, как указано в Интернете. Дело в том, что я сын немецкого военного и украинской партизанки.
Со стороны маминой мамы, то есть моей бабушки, все в роду украинцы. А по моему дедушке со стороны матери – все евреи. Жили они в Белой Церкви. Фамилия мамы была по украинской ветви – Обшатко. Во время войны она партизанила в Белоруссии, выполняла задания командования партизанского отряда. И влюбилась в немецкого военнослужащего, в оккупанта. Когда маму немцы изобличили, то направили в концлагерь в Польшу. Она была уже беременная мной, и в этом концлагере я и родился. По отцу моя фамилия – Хоффман.
После освобождения Польши советскими войсками, мы с ней вернулись на Украину, но тут же были депортированы в Таджикистан. И вместе с нами бабушка с дедушкой и сестра мамы, которая тоже была партизанкой. Поселили нас в бараке в городе Сталинабаде. Вот там спустя год мама и поменяла мне имя и метрику. Меня изначально назвали Филиппом, так как в роду матери все мужчины были с таким именем. А потом я стал Феликсом. Мама посчитала, что так безопаснее.
Красиловский – это фамилия моего отчима. Мама в Сталинабаде вышла замуж за музыканта, трубача театра оперы и балета Михаила Красиловского. Замечательный, огромной души человек, который мне заменил отца. Обо всем этом я узнал уже будучи взрослым.
Кстати, Сталинабад переименовали в Душанбе в 1961 году, когда я уже был в сознательном возрасте.
-Когда появилось влечение к музыке?
Года в три. Мне отец дал трубу и я сразу начал дуть. Вы знаете, что у многих не сразу получается дуть, а у меня моментально получилось. Я с самого детства мог играть на всем, что издавало звуки. Да еще и пел.
-Чем запомнилось детство?
Босячество, беспризорщина, помойки, воровство, анаша, общение с уже взрослыми преступниками… В первый раз обкурился анаши, когда был еще маленьким. Еле откачали.
-А голуби?
В 1947 году двоюродный брат принес в клетке голубя. Белый, чубатый, забивной голубь. И с тех пор я с ними не расстаюсь. Я- заядлый голубятник. Являюсь международным экспертом по голубям на выставках, веду работу по селекции. То есть это все очень серьезно.
-А каким запомнился Душанбе, то есть Сталинабад, того времени?
Туда столько интеллигенции сослали, что население выглядело очень пристойно. Не было быдла. Город был интернациональным и, повторюсь, интеллигентным.
-Вы один ребенок в семье?
Я и мой младший брат Борис Красиловский. Из своих 45-ти лет он 22 года провел на зоне, где его короновали. Убили его совершенно случайно в 1997 году.
 |
Нет, я и в общеобразовательной-то практически не учился.Хотя и окончил семь классов, но школу почти не посещал. Попросту был хулиганом, меня все время выгоняли из школы. Только маме удавалось договариваться с учителями, и меня довели до седьмого класса. Потом я немного поучился в ПТУ, бросил и поступил в музыкальное училище. При этом я успел поработать токарем в троллейбусном управлении, но больше играл на трубе в оркестре при управлении.
Из музыкального училища меня три раза выгоняли, причем один раз за поджог. Но все-таки удалось закончить училище до армии. Со мной учились очень сильные музыканты. Есть такой барабанщик Джавад-Заде. Так вот я учился с его отцом Севой, тоже барабанщиком. С Левой Гениным, Робертом Тюфякчяном, Виктором Родзионтковским (в будущем известный композитор. После училища мы с ним встретимся уже в Москве.)… Сильнейшие музыканты! Почти все они потом уехали из Душанбе.
-По какому классу учились?
Поступил на виолончель. Хотел на трубу, но пришел поступать, сыграл на аккордеоне, спел. И мне сказали, что не надо на трубу. Мальчик одаренный, должен играть на серьезных инструментах (смеется). Но поучился и мог играть на разных инструментах.
Мне было все равно. Я приходил на занятия и играл. Педагоги считали, что я занимался целыми днями, а я вообще ничего не делал. Просто, Бог дал.
После училища в 1964 году я загремел в армию. Попал в музыкальный взвод, но когда услышали, что я играю на трубе джаз, то меня выкидывают оттуда в пехоту. Где почти три года я и отпахал. Но правда играл на разных инструментах в музыкальном квинтете при дивизии.
-А где служили?
В Туркестанском Военном Округе, в городе Кушка.
-Самая южная точка страны?
Да.В те годы не очень спокойно было на границе. Были переходы и провокации.
 |
Вернулся в Душанбе и поступил в Таджикскую консерваторию на вокальное отделение.
Параллельно работал в ресторанах, стажировался в театре.
Аккомпанировал Николаю Никитскому на гитаре, когда он записывал романс к военному фильму на студии «Таджикфильм». Название фильма, к сожаленью, забыл.
-В какой жанр тянуло?
Я все любил. Любую музыку. Мне очень нравились Франко Корелли, Джили, Карузо, Марио дель Монако… я всегда старался им подражать.
Принимал меня в консерваторию Ахмат Бабакулов, народный артист СССР. Я пел в тесситуре баритона и в тесситуре тенора. Его всегда это восхищало.
А все просто: у меня очень легко перестраивались мышцы, и я мог петь разными голосами. Да я и сейчас также могу петь. И джаз, и эстраду, и дворовую и оперные партии, тенор, баритон – не важно…
-Вы сколько лет учились?
Пять лет. После окончания консерватории в 1974 году я отправился в Москву. Пришел в ресторан «Минск», познакомился с музыкантами и стал работать в ансамбле.
-Так легко?
Да. Спел что-то из Ободзинского, сыграл на синтезаторе, на трубе и всем все стало понятно. И мы стали сотрудничать…
-Любили творчество Ободзинского?
Конечно. А кто его не любил? Я таких не знаю. Я был знаком с Валерой…
-Где познакомились?
В кабаке. Он пришел с музыкантами к нам в ресторан. Я выставил им на стол бутылку коньяка, так и познакомились.
А вообще, из нашей эстрады, кроме Ободзинского, мне нравились Магомаев, Мулерман и Гуляев.