Вокально-Инструментальная Эра (1960-1988)
www.via-era.narod.ru
Михаил Тонконогов и Наталья Бравичева.
Чермен Владимирович Касаев
Интервью 19 февраля 2006 года. Москва6
Михаил: Расскажите историю с Вадимом Мулерманом?
До моего перехода на телевидение это было. Насколько мне известно, Мулерман сам пошел к Лапину, когда его стали вычеркивать из программ. В то время прошел слух, что Мулерман собирается уехать, и, чтобы это предупредить, его перестали давать в эфир. Но если ты собираешься говорить с Лапиным, формулировки должны быть очень осторожными и чёткими. Если что-то не так ляпнул - всё, он тебя похоронит. Мулерман пришёл к нему и говорит: "Меня снимают с эфира. Говорят, что Вы запретили". - "Кто Вам сказал?" Мулерман растерялся: "Я не могу Вам сказать". - "Вы что, сплетни собираете? Я не собираюсь с вами больше разговаривать". Все! Больше Мулермана на телевидении не было.
 |
А с Валерием Леонтьевым получилось всё наоборот. Как-то мне позвонила моя знакомая и говорит: "Ты любишь открывать новые имена. В Ялте был конкурс, и там выступал очень хороший певец, Валерий Леонтьев. Прослушай его". Я согласился, но оказалось, что у Валерия вообще не было студийных фонограмм. Короче говоря, взяли мы какую-то репетиционную комнату, и он пришёл со своими музыкантами. Конечно, он нам очень понравился, я тут же познакомил его с Давидом Тухмановым. Мы сняли Валеру для "Голубого огонька". Он спел песню Тухманова "Ненаглядная сторона". Неожиданно Сергей Георгиевич ее вычеркнул. Тогда я посоветовал Валерию переговорить с Лапиным лично. Леонтьев умница, у него очень хороший язык. Он понравился Лапину, и Сергей Георгиевич разрешил его снимать.
Михаил: Вы уже несколько раз рассказали, что кто-то взял и позвонил Председателю Гостелерадио СССР. Я не представляю, чтобы сейчас кто-то из артистов мог позвонить министру.
Сколько я ходил к Лапину, не помню, чтобы у него кто-то был в приемной. Не хотели люди ходить к нему. Пойти к нему - это большой риск. Неизвестно, как это обернется. Для Валеры Леонтьева хорошо обернулось, для Мулермана - плохо. Кажется, Леонид Дербенев мне рассказывал, как однажды позвонил Лапину, пытался объяснить, что несправедливо вычеркивать все его песни из заключительного концерта Песни года. На что Лапин ответил: "Да мало ли в жизни несправедливостей!"
Наташа: Чермен Владимирович, недавно я прочла обвинения в ваш адрес, что Вы вырезали из Огоньков Валерия Ободзинского.
Нет, все было наоборот. Нам едва удавалось его снимать, потому что Сергей Георгиевич всегда вычёркивал Ободзинского из репертуарных списков! А я с Валерой дружил. Он был для меня очень светлым, замечательным певцом. Мне с трудом удалось снять Валеру на Огонек к 8 марта 1980, с песней Касторского "Твой день". А потом Сергей Георгиевич сказал мне: "Напрасно я всё-таки пропустил Вам Ободзинского!". Ободзинский, к сожалению, был вообще запрещён для съемок на центральном телевидении. Пока я работал на радио, мы могли давать его в эфир только в передачах после полуночи.
Михаил: Сейчас говорят об уничтожении фонограмм и стирании записей. Существовали прямые директивные указания? Или когда говорят "запрещённый" - это означает неугодный руководству?
К документам я не имел отношения. Знаю, что в группе записи размагничивали только тех, кто уезжал. Если что-то оставалось, то только в матрицах, а из вещательной фонотеки убиралось всё. Мы получали директивы от Лапина. А кто там выше - я не знаю.
У меня самого, пожалуй, был только один случай, когда пришёл ко мне молодой артист показал юмористический репертуар. Я ответил: "Сразу скажу вам, чтобы ни времени, ни нервов зря не тратить: вас всё равно вырежут". Но бывало и по другому.
В 80е была у нас интересная история с начинающим автором-исполнителем. Он пришёл показать свои песни. Когда проиграл их на гитаре, я сказал: "Понимаете, телевидение - это высшая инстанция. У Вас, несомненно, есть дарование, но вам надо пока ещё ходить в Дом народного творчества. Вы должны ещё поучиться". Но мужик он был хитрый и закрутил роман с Любой Черненко, племянницей Черненко...
Всегда были любимчики. У каждого была привязанность к кому-то, и они не представляли себе концерт без них. Брежнев очень любил Зыкину. И попробуйте не показать Зыкину на большом концерте!
Михаил: А кто "любил" Аллу Пугачеву? Я слышал версию, что её продвижение начиналось "по комсомольской линии".
Она шла благодаря силе своего таланта. Пугачева настолько яркая, что ей сразу была открыта дорога. И Лапин к ней очень хорошо относился. Тогда у неё были настоящие авторы - Таривердиев, Зацепин, Раймонд Паулс...
Михаил: Понятно, что многое решалось наверху. А письма зрителей оказывали влияние на эти решения? Обратная связь была? Ведь нам всегда говорили, что все делается по письмам зрителей и слушателей.
Письма - это только предлог. Хотя мы их обязательно читали и подсчитывали даже, на всякий случай. Но если вдруг попадалось интересное письмо, если в нем была хорошая мысль, мы его обязательно цитировали. Но составляли программу совсем не по письмам. Надо было, чтобы в передаче участвовали определенные исполнители, композиторы, поэты. И мы под них мы все подгоняли.
 |
Михаил: Расскажите немного о замечательных ведущих того времени.
У ведущих должны были быть привычные лица. Появление каждого нового лица для начальства было настоящим испытанием. Поэтому, если Игорь Кириллов и Валентина Леонтьева всегда вели свои передачи, то мы их брали и на Огоньки. Брали, потому что они олицетворяли страну и лицо телевидения. На концертах в Колонном зале у нас всегда лицом была Света Моргунова. Она вела все концерты. И даже не было речи, чтобы ее заменить.
Михаил: Концерты ко Дню милиции тогда выделялись из общего ряда. Кто формировал их репертуар?
Их Чурбанов курировал. Лапин даже не вмешивался в эту программу. Никогда никаких указаний или порицаний. Это было выше его компетенции. На милицейских концертах были лучшие силы, лучшие песни. Участие в этих концертах считалось очень престижным. Эти концерты никогда не шли в записи, всегда только живьем. Помню, когда готовили концерт ко Дню милиции в 1982 году, мы 9 ноября утром пришли на репетицию, установили камеры, стали раскладываться, вдруг приходит Чурбанов и говорит: "Сегодня концерта не будет. Уходите!" И выставил нас всех оттуда. Потом, оказалось, что Леонид Ильич умер.
Михаил: Помню, ночные эфиры на Пасху, на Новый год всегда были особенно интересными. Как такая идея возникла?
В то время существовал обмен фондовыми записями с зарубежными странами. Мы давали им записи симфонии Чайковского, а они нам какие-то свои записи. И все это стекалось в отдел фонда Центрального телевидения. А что с этим делать? Сначала вставляли в какие-то передачи по одному номеру, а потом придумали программу "Мелодии и ритмы зарубежной эстрады". И все это давали в ночном эфире. Сергей Георгиевич так и говорил: "Вот у вас есть ночная клоака - туда и давайте!"
Михаил: Расскажите, пожалуйста, про те музыкальные передачи, которые снимал Евгений Гинзбург.
Евгений Гинзбург очень талантливый человек, настоящий телевизионщик! Телевизионной техникой он владел прекрасно. У него была удивительная способность снять музыкальный номер так, чтобы он раскрылся еще больше. Свои музыкальные передачи он начал снимать еще до моего прихода на телевидение. А при мне он снимал Бенефис Гурченко и Бенефис Дорониной. Кстати, снять Бенефис Дорониной распорядился Лапин - она очень нравилась Гришину. Когда мы сняли, Лапин его посмотрел и сказал Гинзбургу: "Вы меня расстроили. Кто у вас зав.отделом?" - "Чермен Касаев" - "Теперь понятно! Гинзбург и Касаев, что вы сделали с русской актрисой! Вы меня очень расстроили".
Вообще, я считаю, что бенефисы были одной из лучших передач на телевидении и по сей день. Там собрался очень хороший состав редактуры. Евгений Гинзбург - режиссер. Боря Пастернак (Пургалин) был литературным редактором и автором сценария. Володя Давиденко - прекрасный музыкант и композитор был музыкальным редактором. Тройка талантливых людей, которые знали, как это делать.
Михаил: Лапин, при всех его отрицательных качествах ведь понимал, что работает с талантливыми, творческими людьми. Результат работы Гостелерадио - великолепные передачи, телефильмы, концерты, которые мы знаем и любим до сих пор.
Конечно, понимал. Все понимал, все знал. Но в то время на его посту лучше было перестараться, чем не достараться. Главное, тогда были высокие профессиональные требования к работе и музыкой тогда занимались музыканты...
Для примера мне хочется сейчас поименно назвать сотрудников нашего радио отдела, нашу команду единомышлеников: заместитель заведущего - Тереза Владиславовна Рымшевич, секретарь отдела, тянувшая все организационные дела и всегда бывшая душой нашего коллектива - Наталья Ивановна Богданова, слаженная редактура - Елена Петрова, Мария Журавлева, Ксения Шалькевич, Инна Липскерова, Лариса Останкова, Нелли Немухина и, наконец, бравую мужская кагорту - Анатолий Горохов, Николай Рыбинский, Валентин Судовых...
 |
У Сергея Георгиевича в какой-то момент сложилось мнение, что меня надо выгонять. Но поскольку у меня не было такого провала, за который можно было бы выгнать, в 1984 он перевел меня редактором-консультантом музыкальной редакции с сохранением зарплаты зав.отделом, а потом - вообще, редактором-консультантом в Телерадиофонд. После этого я уже никакого влияния не имел. В этой должности в Реутово я до сих пор и работаю. Остался единственным из старой гвардии.