Валерий Колпаков
Светлая печаль Рудольфа Манукова.
(октябрь 2016)3
 |
-А когда вы познакомились с Давидом Тухмановым?
В середине 60-х. И потом долго дружили семьями. Не помню уже: или он, или Таня пришли ко мне на радио что-то показать. У Давида уже тогда, видимо, были хорошие авторские, и он ездил на «Волге» с танковым аккумулятором, чтобы лучше заводилась зимой. К чему я это рассказываю: однажды он отвёз нас с детьми на свою дачу...
Тухманов был талантливый пианист, композитор и аранжировщик. Я сам ему давал некоторые свои вещи для аранжировки, например, песню "Будет жизнь хороша", где сам Д. Тухманов играет партию фортепиано на синтезаторе.
-В 1967 году синтезатор?
Да. На радио был тогда ансамбль электромузыкальных инструментов под управлением Мещерина. Это был их инструмент в 3-ей студии.
Песню «Будет жизнь хороша» и «Песенку о Чарли Чаплине», которую я уже сам оркестровал для полного состава оркестра Ю. Силантьева, с радостью записал Валентин Никулин, с которым я уже долгое время дружил. Если кто не помнит его, это был талантливый актёр театра «Современник». Многие драматические актёры очень любили петь.
Первоначально «Песенку о Чарли Чаплине» мой соавтор - поэт Владимир Лазарев хотел предложить артисту цирка Юрию Никулину, но тот как-то небрежно отказал Володе.
-Я слышал, что записать «Восточную песню» Тухманову помогали Вы?
Я сейчас уже это не помню. Но я много помогал Тухманову. А в этом случае, думаю, и Гаджикасимов приложил руку.
-Вы его знали?
Конечно. Мы же оба бакинцы. И на этом подружились сразу. Встретились мы с ним на Радио. Он ко мне даже привел Полада Бюль-бюль-оглы. И попросил его продвинуть через молодежную редакцию. Я знал его отца – великого азербайджанского певца. Однажды, отец его – сам Бюль-бюль, когда я был ещё в 9-ом классе Центральной музыкальной школы, попросил меня вести его сольный концерт в Большом зале нашей школы.
-Вы дружили с Онегиным Гаджикасимовым, а почему не написали вместе ни одной песни?
Однажды хотели в самом начале. Я написал восточную азербайджанскую вещь и по телефону ее наиграл Онегину. Он что-то там пытался сделать, но так и ничего не написал. После этого я уже ничего не предпринимал в этом плане, потому что у меня появилось новое осмысление поэзии. В то время я обнаружил для себя прекрасные стихи Марины Цветаевой, Николая Рубцова, Александра Прокофьева и некоторых армянских поэтов, конечно, в переводе. Это были Гегам Сарьян, Ованес Туманян и другие.
А О. Гаджикасимова я стал воспринимать, как очень хорошего шлягериста.
-Расскажите, пожалуйста, об Онегине Гаджикасимове? С чего у него начались проблемы на Радио?
Он противопоставил себя «старикам». Так всегда бывает, когда «молодая поросль» начинает что-то из себя представлять, то «старики» пугаются и начинают молодых прижимать, не давать им ходу. Как мне, например, однажды сказал Арно Бабаджанян:
-Ты хочешь, чтобы они тебя любили? А за что они тебя будут любить, если ты забираешь у них по две тысячи рублей в месяц?
Этот разговор произошел в 1977 году.
 |
-Расскажите, как появилась песня «Чернобровая дивчина»?
Как появляется на свет новая песня? В данном случае инициатором была Татьяна Сашко. Стихи этой песни театральны и просты. Видимо, её опыт эстрадной певицы помогал многим композиторам, с кем она совместно работала, писать простые - шлягерные песни. Я полностью положился на неё, т.к. тогда мне было не до этого. Осенью 1973-го года я серьёзно готовился сдавать некоторые полугодовые экзамены в Ереванской консерватории. Всю работу над этой песней взяла на себя Татьяна и, думаю, успешно с этим справилась, пригласив со стороны лучшего звукорежиссёра из оркестра кинематографии Виктора Бабушкина. Я думал, что аранжировку сделал Давид Тухманов, - вы же говорите, что это А. Пузырёв. До сегодняшнего дня я этого не знал. Тем не менее, спасибо всем, т.к. песня дала мне возможность свободно себя чувствовать в материальном смысле. Появились значительные авторские. Таня знала, куда какую песня надо пристроить…
Недавно мне прислали новый вариант записи «Чернобровой дивчины» в исполнении группы Саши Зарецкого «Люди встречаются». Мне она понравилась.
- Она в первый раз вышла на гибкой пластинке?
И на гибкой, и на твёрдой, и на разных дисках, но всё равно меньше, чем «Вишня» и «Ясные светлые глаза». Эти песни вышли более чем 10-ти миллионным тиражом. Мне должны были бы дать платиновый диск, но я уже тогда попал в опалу и ничего не получил.
-А почему «Вишня» вышла в моно варианте? И сейчас Павел Яковлевич Слободкин издал эту вещь на CD и тоже в моно.
Этого я не знал. Может быть, у меня где-то на плёнке есть стереовариант. Надо поискать.
-А как эта песня появилась?
Написал я ее летом 1973 года. Помню, когда я её играл, то просто прыгал от радости. Я понимал, что это шлягер. Стихи я нашел в каком-то сборнике. Потом целый цикл написал на стихи Александра Андреевича Прокофьева.
- А как эта песня попала к «Весёлым Ребятам»?
Я показал её П.Я. Слободкину. Ему она понравилась. Когда я послушал, как они (инструменталисты) играют, мне показалось, что такое исполнение не пройдёт. Тогда я решил пригласить на запись известных джазовых музыкантов.
-А почему Вы обратились именно к джазовым музыкантам?
Дело не в том, что они были джазменами, а в том, что они были профессионалами и могли играть любую музыку. Там не надо было играть ничего особенного. Они все сделали по моему клавиру. Только Алексей Зубов играл скромную саксофонную импровизацию. Песня эта, вроде бы простая, но в ней модуляционные гармонические движения очень интересны. Серафим Сергеевич Туликов, когда слушали эту песню на каком-то заседании в Союзе композиторов, сказал:
-Вот это настоящая русская поп-музыка!
-Кто участвовал в записи инструментальной фонограммы?
Небольшой ансамбль: пианист Вагиф Садыхов, саксофонист Алексей Зубов, трубач Константин Носов, барабанщик Александр Гареткин, гитарист Александр Гернштейн и другие.
А «Весёлые ребята» участвовали в вокально-хоровом ансамбле. Солистами были Анатолий Алёшин и Алла Пугачёва. Звукорежиссером был Николай Данилин.
Возвращаюсь к зажимам «великими» нас молодых: когда вышла в свет «Вишня» и «Ясные светлые глаза», то на меня они тоже накинулись. Но они уже не могли ничего сделать, - я к этому времени стал членом Союза Композиторов. 25 января 1975 года меня приняли в СК.
-Что надо было сделать, чтобы стать членом СК в то время?
Во-первых, иметь композиторское образование. Иметь высокохудожественные произведения в различных музыкальных жанрах. Все это у меня уже было, в том числе и в легком песенном жанре. Меня Лев Ошанин называл «академиком» и часто спрашивал с юмором:
-Ну, когда Вы напишете шлягер?
Как-то раз, он даже пригласил меня к себе домой и угощал своими наливками.
-Вы так с ним ничего не написали?
Нет, хотя он мне подарил свой сборник стихов с автографом.
 |
-Вы говорили, что Ваша последняя редакторская работа была песня «День Победы». Как это все было?
В Союзе композиторов СССР к 30-летию Победы был организован конкурс на лучшую песню к этой дате. В комиссии сидели Тихон Хренников, Евгений Светланов, Кара Караев, Георгий Свиридов и другие маститые советские композиторы. Последний не очень любил эстрадные песни...
К этому конкурсу и я написал песню на стихи грузинского поэта Мамия Варшанидзе с вокализом, а Д. Тухманов написал «День Победы» на стихи Владимира Харитонова. Из молодых были только мы, остальные - из «великих». И вот, я помню, как композитор Назарова-Метнер, выступая на заседании этой комиссии, сказала про мою песню, которую исполнял Геннадий Белов, что-то вроде этого:
-Это чистейшее озеро среди всех тяжеловесов.
«Великие» стали нападать на песню Д. Тухманова. Они почувствовали, что у них появился конкурент. Кара Караев выступил против, Светланов тоже... Все выступили против. В конце концов, с разрешения Е. Широкова – главного редактора р/с «Юность», мы песню «День Победы» дали по вечерней программе.
На следующий день ждём. Нас никто не вызывает. И вдруг пошел слух, что эту песню вчера услышал Л.И. Брежнев и расплакался. Он взял трубку и сразу позвонил С.Г. Лапину. И стал её хвалить. А Лапина уже до этого против этой песни «накрутили» «великие», в том числе Богословский, Френкель, Фрадкин и прочие. Но после звонка Брежнева, Лапин уже не мог её запретить.
-Рудольф Кимович, в чём была всё-таки суть конфликта в 1976 году, из-за которого Вам пришлось уйти с Радио?
Конфликт-то был, сути не было! Всё из-за песни "Грустиночка" (А. Мелитонян - О. Гаджикасимов) - простенькая эстрадная песня. Я дал её в утренний эфир передачи "Здравствуй, товарищ!", а С.Г. Лапин это услышал и вызвал В. Фадеева – нашего главного редактора и меня – музыкального редактора на утреннюю общую летучку, пригласив все музыкальные редакции Радио и Телевидения плюс три кадровых внутренних отдела, в том числе цензоров – членов, так называемой, программной редакции, желая проучить меня так, чтобы и другим было не повадно. Он поднял меня и стал отчитывать, а я ему ответил, что, как музыкант, никакой пошлости в этой песне не вижу, а он мне:
-Вот, вы ещё и мне перечите?
А В. Фадеев тянет меня за полу пиджака, чтобы я не отвечал ему, но я ему ответил известной поэтической фразой:
-Моя печаль светла!
И в тот момент я понял, что закончилась моя радийная карьера…
Я дал «Грустиночку» в эфир без разрешения, потому что знал, что её не пропустят. Не потому, что боялся, что у кого-то из начальства она вызовет такую ненависть. А всё оказалось в том, что стихи к песне написал Онегин Гаджикасимов – поэт и редактор Русской редакции Всесоюзного радио. У него уже к этому времени набралось много трений с председателем Гостелерадио.
Музыку к этой песне написал звукорежиссер Радио Аркадий Мелитонян. Тогда своих работников Радио «прижимали» больше, чем в нынешнее время. Сейчас любой редактор записывает, что хочет, а нам тогда всё это удавалось с большим трудом.
Позже, когда я уволился с Радио и стал «свободным художником», он меня вычеркнул со всех радиостанций СССР «красным карандашом», а в Союзе композиторов все «великие» стали под меня копать, хотя все они не раз слушали наши песни композиторов-редакторов: мои, Майорова , Савельева и говорили Лапину, что самые достойные, профессиональные песни, именно у Манукова.
-Правильно ли я понял, что такие люди, как Фадеев и Широков никак на Вас не давили в плане музыкальной политики радио «Юности»?
Нет, не давили. Мы - музыканты не делали никакой политики. Политикой занимались они – руководители. Лично ко мне они относились хорошо. С Е. Широковым я раза два выступал на каких-то конференциях. Кстати, песню "Ледовитый океан", которую исполнили «Самоцветы», просил написать именно он, т.к. он должен был посетить те северные края с журналистской поездкой.
-Вы ушли с радио в 1976 году и Е. Широков ушел тоже в 1976 году. Это не было связано с Вами?
Нет, я ушел раньше. Меня уговорили уйти тихо, говоря:
-Ты уже член СК и у тебя уже всё в порядке.
-Вторая ваша пластинка вышла в 1978 году. А вы ушли с радио в 1976-м. Расскажите о ней.
О второй моей пластинке, вышедшей на «Мелодии», могу рассказать следующее: в 1978 году я уже был вполне окрепшим членом Союза композиторов и спокойно записывал её в студии грампластинки «Мелодия» вместе со звукорежиссёром Рафиком Рагимовым, кстати, тоже бакинцем, и приглашённой мною с Радио вдовой Игоря Дудкевича – Маргаритой, которая в то время уже была вполне квалифицированным звукорежиссёром. Взяв в руки свою вторую авторскую пластинку, я вспомнил, что в одной из песен, а именно «Раскрывается сердце», инструментальная (оркестровая) часть была записана Аркадием Мелитоняном, притом с очень интересными техническими новшествами, которые я предложил звукорежиссёру. Тогда уже существовала 8-ми и даже 16-ти канальная звукозапись, а т.к. у нас было мало времени и студии стоили дорого, я придумал следующее: струнную группу, которая ноты читала с листа, я предложил записать на скорости 19 см/сек, а потом, во время совмещения её с инструментальной группой ВИА «Пламя», скорость струнных была изменена на 38 см/сек. Таким образом, струнные звучали блестяще в быстром темпе.
Следующая песня «Сомнение» в исполнении Софии Ротару на стихи Игоря Кохановского. Аранжировку биг-бэнда сделал В. Хорощанский, струнных – я, оркестр - Ю.В. Силантьева.
«Жила-была девчонка» на стихи А. Прокофьева по моему клавиру сделана ансамблем «Весёлые ребята», солист Р. Мушкамбарян.
Аранжировка песни «Ты подожди» на стихи Владимира Харитонова в исполнении Роберта Мушкамбаряна сделана мною.
-Расскажите, как Вас исключили из СК?
Один мой профессор, известный философ и композитор, уехал в Америку и через год устроил мне приглашение туда с подписями двух госсекретарей США Хейга и Бейкера, а также с подтверждающей подписью посла СССР Виноградова. Там, как мне сказали, организовывалась Нью-Йоркская консерватория и меня, как ученика знаменитого пианиста В.В. Софроницкого, приглашали на преподавательскую работу на 3 года.
Когда я остался в 1976 году без работы, а в дальнейшем без авторских (мои произведения запретили по всему Союзу), мне ничего не оставалось, как принять это приглашение. В то время меня и мою семью фактически оставили без средств к существованию, приклеив мне ярлык «врага народа». Конечно, меня не выпустили. Жену и дочерей я думал временно оставить здесь. На меня написали донос в КГБ свои же родственники. Об этом я узнал много позже… Фактически, мои зрелые творческие годы украли - с 42-х лет вплоть до 1997 года, когда меня вновь восстановили в Союзе композиторов.
Может быть, так надо было Небесам, чтобы я перестроился. В это время, в 80-е годы я написал серьёзное произведение – «Книгу стихов об Иисусе Христе» в 24-х главах, оригинал которой хранится в Библиотеке Армянской апостольской церкви в Эчмиадзине. Каталикос всех армян Вазген Первый принял меня в своей резиденции и даже думал перевести мою книгу на армянский язык. Сигнальный же экземпляр этой книги подготовлен к печати только в 2016 году.
 |
-А после ухода с радио Вы что-то писали из эстрадной музыки?
И из эстрадной, и из камерной – для драматических актёров Театра Сатирикон, таких как Фёдор Добронравов, Сергей Дорогов, Елена Бутенко и другие.
У меня есть несколько написанных в то время, на мой взгляд, красивых и шлягерных вещей. Например, на стихи А. Прокофьева «Кто мне она?» За последние годы уже в 21-м веке, мною сочинены ещё несколько, как мне кажется, интересных произведений на свои стихи: «С поволокою глаза серо-голубые», которая могла бы стать продолжением песни «Ясные светлые глаза».
Должен отметить ещё одну песню на стихи Риммы Казаковой «Любить Россию нелегко». Первой исполнительницей в 2009 году стала тогда аспирантка Московской консерватории японка Саори Фудживара (сопрано). Спела она в Белом зале консерватории. Теперь эта песня ждёт русского исполнителя.
Практически весь 2015 год я работал над песней-балладой - «Совесть» (стихи мои). Даже партитура готова. Думал-думал и послал А.Б. Пугачевой. До сих пор она молчит… Был бы жив Валя Никулин, может быть, получилось бы с ним. Придётся подумать об актёре талантливом, который смог бы донести текст запева, а детский хор украсил бы в припеве обращение к Небесам…
И, наконец, в этом году у меня родились ещё две красивые и глубокие по содержанию песни (романса): «Память сердца», «Ответь мне!», а также «Колыбельная» для детей и взрослых. Буду ждать, может, кто из исполнителей и откликнется.
-А песню «Кто мне она?» никто не исполнял?
Нет. Я несколько лет назад предложил её Ю. Маликову, но тот как-то равнодушно отнесся к этому предложению, видно, уже «остыл». Теперь у них своя семья.
-А как Павел Яковлевич Слободкин?
Слободкин Павел Яковлевич – человек неравнодушный. Все эти трудные годы звонил и продолжает звонить мне, часами беседует со мной на разные темы. Спасибо!