Георгий Симонян.
Будь благодарен за прошлое...
(январь 2015)4
4. "Лейся, песня".
 |
Селезнев вместе с Рузовым пригласили меня в создаваемый коллектив. Точнее, основа коллектива уже была – это ВИА «Витязи» Кемеровской филармонии.
Еще не было официального названия ансамбля – «Лейся, песня», а мы благодаря Светлане Анатольевне Масляковой попали в эфир в передачу «Служу Советскому Союзу». Представляете, что такое утренний эфир в выходной день в то время!? Мы тогда записали то ли четыре, то ли пять песен для передачи: «Последнее письмо» идеально подходила для этой передачи, да и «Ласточка» Сергея Березина тоже. Обе тогда прозвучали.
-А кто придумал название – «Лейся, песня»?
Думаю, что Валера Селезнев. Еще я слышал версию, что его мама придумала, а Юра Захаров утверждает, что он придумал. Ничего не могу сказать. Но факт, что появилось такое название - «Лейся, песня» - состоялся без меня.
А дальше я поехал на переговоры с директором Кемеровской филармонии Геннадием Потылицыным, То есть поехали мы все вместе, но ребят встретил «Фурцваген»(смеется) и повез их в область на запланированные выступления ВИА «Витязи».
Меня никто не встречает, я набираю номер телефона Потылицына и прошу сделать мне билет обратно в Москву. Через полчаса он появляется с машиной, меня везут и селят в лучшую гостиницу Кемерово. И на переговорах с Потылицыным я сразу ему заявляю:
- Если сам не будешь уважать свой коллектив, то его никто не будет уважать! Чтобы я больше не видел таких автобусов, в котором ребята уехали в область! Чтобы номера в гостиницах были приличные! Ты видел выступление своего коллектива по первой программе? Гордись!
Потом я придумал музыкантам такой документ – «Артист вокально-инструментального ансамбля Кемеровской филармонии с репетиционной базой в Москве». Все-таки почти все ребята были иногородние и это облегчало им жизнь.
-Состав был сформирован?
Андрианов, Захаров и другие уже были.
-А Игорь Иванов?
Его пригласил в ансамбль Вячеслав Добрынин, который принимал активное участие в творческой жизни коллектива. Первое, что я сказал Игорю – сбрить усы.
Когда пришел Игорь, то почти сразу возникло ощущение внутренней борьбы между солистами. Не было хамства, взаимных упреков, но это чувствовалось. Владислав Андрианов, понятное дело, sexy, хороший певец и прекрасный артист. А Игорь певец голосовой. Кроме того, у Влада - харизма, за ним тянутся люди. А Игорь простой и правильный, всегда в стороне, не пьет, жену Зиночку любит (смеется).
В «Лейся, песня» я лично пригласил только одного музыканта – барабанщика Володю Заседателева. Я его знал по «Самоцветам». Он там работал какое-то время, и мы даже вместе выезжали на гастроли в Чехословакию. И у нас стало два барабанщика. Играли одновременно. Сумасшедший был эффект! И зрителями хорошо воспринималось. Хотя, скажу честно, это не мое изобретение. Я увидел это у какого-то таджикского коллектива.
-Первая пластинка была выпущена тоже до начала гастролей ансамбля?
Какие-то гастроли, кажется, начались. А в тот момент я договариваюсь с Рыжиковым и начинаю выстраивать концепцию пластинки.
Первая песня – «Люблю тебя» Ромы Майорова, которая была уже известна в исполнении Мулермана. Когда Юра Петерсон сказал в какой-то передаче, что они с Лешей Кондаковым (царствие ему небесное!) исполнят песню, которую никто не исполнял, имея в виду именно эту песню, то я долго смеялся.
Вторая – «Последнее письмо» Серафима Туликова. Песня для мам, для девчонок, которые ждут, для пацанов, которые служат.
И третья – «Прощай» Добрынина. Песня на много лет вперед. Но я ее «прикрыл» песней о Родине и песней члена Союза Композиторов. Хочу сказать, что многие перепевали эту песню, в том числе и Лещенко, но я считаю, что лучше Игоря Иванова никто ее не спел.
-А как проходил худсовет по этой пластинке?
Худсовет проходил на нашей репетиционной базе.Рыжиков устроил выездной худсовет и все приехали к нам на базу в ДК, который находился в начале Варшавского шоссе. Напомню, что это ансамбль Кемеровской филармонии. Зал закрыт, музыканты на сцене, я рядом с членами худсовета. Ни водки, ни коньяка я им не ставил. Стол был накрыт, но довольно скромненько. Музыканты исполнили, члены худсовета единогласно сказали:
- Принимается!
Кстати, Славу Добрынина с Владимиром Дмитриевичем Рыжиковым именно я свел. А дальше они дружили, благодаря футболу. Оба - сумасшедшие болельщики.
-Записывали пластинку на «Мелодии»?
Да.
-Вторая пластинка была с песнями Тухманова?
Да, конечно. Давида Федоровича я знал еще со времен Горовца. Приезжал к нему за песнями в квартиру напротив Ярославского вокзала. Если не ошибаюсь, то 9 Мая 1975 года в «Огоньке» спел «День Победы» Сметанников, а «Лейся, песня» исполнила эту песню 10 мая в передаче радиостанции «Юность». Я в тот день пришел в ресторан ВТО и взял с собой маленький приемник. И когда услышал наше исполнение, то было очень приятно. Ее воткнул в передачу Леонид Азарх и потом имел крупные неприятности.
-При Вас была записана и третья пластинка?
«Ласточка» - песня Сергея Березина. Как я уже сказал, что мы с ним были знакомы еще по оркестру Эмиля Горовца, а потом и по «Самоцветам». По дружбе он мне предложил эту песню. Еще пара песен члена Союза композиторов Птичкина. В общем, пластинка прошла легко, но по сравнению с первыми двумя, ажиотажа не вызвала.
Музыканты в ансамбле «Лейся, песня» все были очень сильные, а Валерка Селезнев просто великолепный музыкант. Если бы не пил. В этой ситуации очень жалко его. Жизнь Селезнева мне напоминает судьбу Бориса Ельцина. Люди, пользуясь тем, что он выпивает, решали свои темные делишки. Именно это и заставило меня уйти. Никто не может сказать, что Плоткина выгнали, Плоткин всегда уходил сам.
-А как это произошло?
Ребята перестали прислушиваться, начали все делать по-своему и не всегда правильно. Началась звездная болезнь. И в какой-то момент я заявил, что ухожу. Я никого не звал за собой, никого не уводил. Но, узнав, что я ухожу, за мной ушел Игорь Иванов, за ним Слава Улановский, Скребцов, Киселев, короче говоря, все, кто не пили.
-И Вы какое-то время работали как «Лейся, песня»?
Не больше двух месяцев. Да и то в сборных программах.
-А как решался вопрос с аппаратурой?
Какая-то аппаратура у нас была. А еще у нас появился Феликс Красиловский, вокалист. Он пришел со своим аппаратом, то есть с двумя колонками. Правда, проработал он у нас недолго. Чувствовалось, что не наш. Другая школа, другой стиль.