Беседа с Сергеем Дроздовым (2005).
4
 |
(Смеется) Виктор Рябков. Это кличка – «Рябина». Он у нас был, наверное, месяц и записал один-единственный куплет в «Маминой пластинке»:
-Когда мы встретимся совсем случайно…
А «Жасмин»?
Точно! «Жасмин» он еще записал.
Эта песня вызывает интерес. Это Дьячков?
Да. Кстати, Саша Лосев ее сделал в конце жизни и говорил, что сделал ее по-своему. Он ее тоже пел (напевает).
А кто пел у вас «Желтый зонтик»?
Пел Саша Зверович.
Он много исполнил, хотя быстро мелькнул. Года два, не больше?
Да. Но, что касается всех этих песен Сереги Дьячкова, «Жасмин» и другие. Это песни в стиле «Цветов». Но дело в том, что у него были какие-то разногласия со Стасом Наминым, и он отдал весь этот материал нам. И мы это всё записали. И это тоже оказалось в нашем стиле, в битловском таком.
Я помню, что на первом московском концерте в Сокольниках у вас было несколько песен «Цветов».
Да. «Мы вам честно сказать хотим»…
Это его же?
Да. А знаете, кто у «Цветов» спел эту песню на диске? Сам Серега Дьячков. Это единственная песня, которую он записал вообще.
А почему он больше не пел?
Нечем было петь (показывает). Он очень много курил. Зато играл как!
Помню, он решил записывать с нами песню «Шарик» (напевает). Готовился месяц целый, капал что-то в нос… Не курил, не пил ничего. Вышел из студии, захрипел и говорит:
-Левкин, иди, пой!
И всё!
Кстати, для Левкина – это трагедия. Что есть Владимир Левкин, который был в «На-На».
Так это же просто однофамильцы.
Я-то понимаю и предпочитаю Вашего слушать, но путают…
Те, кто надо не путают!
 |
Что касается распиливания шкафа - это было у всех. Кто-то, сидя у себя в номере, нечаянно разбивал зеркало. Это же высчитают! Делается так. Вынимается зеркало, выносится из номера. Потом на рынке покупается ножовка, распиливается шкаф и по частям выносится. А когда сдается номер, то горничная заходит и говорит:
- Здесь был шкаф!
- Здесь не было шкафа! Как его можно вынести?
В плафонах варили супы. Снимаешь плафон и кипятильник туда!
Еще была месть артиста! Если была злая горничная, то делали так. Покупалось сырое яйцо, делалось несколько отверстий иглой, снималась задняя стенка телевизора и туда. Потом это все закручивалось, и мы уезжали. А через пять дней, там наступал такой запах! Месть артиста!
Андрианов рассказывал, что он на спор, на ящик коньяка, спел весь концерт на полтона ниже. А у вас было что-то подобное?
У нас такого не было. Но «зеленые» концерты были.
И что было на них?
Мы завязывали штаны нашему конферансье Семену Каминскому. Он нам поставил несколько программ, но постоянно всюду опаздывал. Его задача – за пять минут выйти, объявить нас. А его - нет. Бегает где-то за книгами, за дефицитом каким-то. Вдруг появляется, а мы уже стоим одетые. И так раз десять. А у нас был Витя Лоос, тромбонист, который намочил ему брюки и очень крепко завязал. Развязать за пять минут было невозможно! Брюки и пиджак, рукава! Было очень много мата, но за сорок секунд развязал. Вышел весь такой помятый:
- Синяя птица!
И ушел.
Еще у нас был конферансье Игорь Помогаев. Он выходил и говорил:
- Добрый день! С праздником вас! А знаете, какой сегодня праздник?
Все в зале кричали:
- Нет!
- Сегодня 345-ый концерт нашего коллектива!
И вдруг за сцену заходят какие-то люди в черных костюмах. А это было 7-го ноября. Представляете, что было?
Еще помню, были концерты в Набережных Челнах. 82-ой год. Умирает Леонид Ильич. А у нас по три концерта в день. Мы одеты, стоим уже в зале, не знаем выходить на сцену или нет. А жена Миши Болотного – Лида (скрипачка) – была одета в строгое черное классическое платье. И вдруг заходят люди и говорят Люде:
- Вот Вы верно оделись! Молодец!
Мы только день там отработали, потом запретили. Потом еще когда умер Черненко, гастроли слетели у нас.
Скрипачка была женой Роберта?
Нет, Миши. А жена Роберта – Галина Вольская - была у нас ведущей концертов. У нас был коллектив – четыре скрипки, три дудки. Это уже семь человек. Очень много, чуть ли не пятнадцать человек на сцене!
И все - родственники?
Нет. Это уже в конце, а в самом начале не было. Мы когда записывали этот диск, там должно все играть – и скрипки, и дудки. Не было синтезаторов, минидисков. И мы были вынуждены все это делать живьем.
А сначала скрипками у вас были Панин и жена Михаила?
Сначала был один Панин. Самый первый. А жена появилась после того, как они поженились.
А еще на скрипке у вас играл Банковский? Это позже уже?
Да, Юра. А еще у нас на скрипке - альт у нас играл Валерий Пронин и на виолончели Владимир Ульянов по кличке «Ленин».
Вот еще история. У нас были пародии на хор Александрова. Работаем в ЦДСА, для офицеров. Отработали успешно. Подходит какой-то полковник, вызывает Рому и говорит:
- Да, как Вы можете делать пародии на такой хор? Это же пошло, некрасиво!
Мы говорим:
- Это же шутка! А вот к нам заходил генерал такой-то и хвалил.
Он говорит:
- А ну раз он сказал, то тогда …
А необычные концерты давали?
Необычные были в Афганистане. 88-ой год. Рядом с залом стол «Ураган». Один залп в стоимость «Жигулей». И вот мы стоим на сцене и секунд на 10 себя не слышим. И сцена ушла из-под ног. Что это было? Да вот, залп «Урагана». Профилактический.
Еще было. Я заболел, наглотался таблеток и лег спать в «модуле». А наши сели в карты играть. А нам сказали, что если будет обстрел, то надо встать под край или лечь под кровать, чтобы не обвалилось на нас ничего. И вот ухнуло. Наши все, кто в карты играл, встали, а я за какую-то секунду оказался под кроватью. Всю жизнь свою за эту секунду вспомнил!
 |
Дима из Калуги. Он появился у нас, когда ушла Женя Завьялова, и нужен был верхний голос. У нас тогда играл гитарист Володя Шурыгин. Он и вызвал его из Калуги.
Шурыгин из Калуги?
Да, и Доца, Гапонов тоже…
Целая колония!!!
Да. Так вот, Шурыгин вызвал человека, которого верхний голос. Приехал Дима. А у нас тогда был репетиционный период, зал «Яуза». Он начал петь. Ничего особенного в пении не было. Миша говорит:
- Нет, мы не берем! Хотя, спой какие-нибудь высокие ноты.
И он спел Pink Floyd из «Dark side of the moon», там, где женщина поет. Так вот он спел таким же женским голосом. Миша:
- Всё! Мы тебя взяли!
Миша сел за рояль, а Дима стал играть на клавишных.
А Галицкий какого года рождения?
Он меня моложе. Года 56-го, кажется.
Я читал его интервью, где он говорил, что они с Доценко ровесники...
Доценко - с 53-го. Игорь на два года старше, а Галицкий моложе.
Он много солировал и писал. «Твой сон», например. Или «Листопад» - очень красивая песня…
Дима очень много сделал для «Синей птицы»!
Он в Москве сейчас живет?
Нет, в Калуге.
А он ушел к Малежику?
Нет, сначала он ушел к Любе, которая шансон поет.
Успенская?
Да, а оттуда он ушел к Малежику, полгода у него работал. Потом он стал работать с Ободзинским, они сделали целый диск. Последний. А потом он в ДДТ немного работал. А сейчас он работает как солист «Синей птицы» (смеется). В Калуге где-то…
А знаменитые разгоны 84-го-85-го года, когда «Лейся, песня» и других разогнали. Как отразились на «Синей птице»? Когда не принимали программы...
У нас тоже было. Работали во Дворце спорта «Дружба». Раза три не приняли программу, так как не было песен членов Союза композиторов.
А разве Добрынин тогда не был членом Союза?
Нет. И Дьячков не был никогда. Был Никита Богословский, был Новиков, был Терентьев, Саульский…
А Днепров?
Мне кажется, что не был. Недавно виделись с ним на годовщине смерти Саши Лосева. Я его не видел с 78-го года. Вспомнили друг друга…
Седой?
Седой…. Но вышел, как дал! А ведь раньше никогда не пел, никогда. Шуфутинский тоже никогда не пел.
Это известный факт. Он играл на фортепиано в «Лейся, песня»…
Кстати, аранжировку песни «Так вот, какая ты» сделал нам Миша Шуфутинский. Он написал ноты, написал дудки. Грамотный музыкант очень!
А кто спел «От любви не убегай»?
Это спел Яша Кулишевский. Наш конферансье. Он сейчас в Америке, в Филадельфии, кажется.
А музыку к песне «Прости» написал тоже ваш конферансье Семен Каминский?
Да, это он. Он и еще что-то написал...
Текст «Я ухожу на север»?
Да.
И слова «Хочешь я стану дождиком»? Полезные люди – конферансье!
Да (смеется)