Георгий Симонян.
Беседы с Леонидом Бергером.
апрель 2017 |
-Какого числа вы родились?
2 октября. Надеюсь на будущий год собрать в Австралии некоторых бывших участников «Веселых ребят». У нас там есть, где выступать. Надеюсь, что мы захватим и Новую Зеландию.
-Вас действительно назвали Иосифом при рождении?
О, это очень смешная история. Мой отец родился на территории Австро-Венгрии, в Галиции. А там в то время очень популярным было имя Адольф. И его так назвали. А меня отец назвал в честь деда – Иосиф. Представляете, Иосиф Адольфович. Это выглядело как насмешка. В семье стали называть Йоня, соседи тоже. И постепенно Йоня преобразовалось в Лёню. В моем австралийском паспорте первым идет имя Джозеф, вторым Леон. Джозеф Леон Бергер. Но все меня называют Леон. Кстати, мой папа прожил 101 год.
-Ваш отец был портным?
Модельером. Он обшивал генеральских жен, что и спасло ему жизнь. Многих погнали в ополчение и они не вернулись.
-Где вы проживали в Москве до отъезда?
В районе Щелковского шоссе, улицы Халтурина, Преображенки. Бывая в Москве, я проезжаю не мимо, а прямо по тому месту, где стоял наш дом.
-У вас есть младшая сестра?
Да. Она пела бэки в «Орфее», еще совсем девчонкой. И она очень нравилась нашему музыканту Славе Антонову (ныне – Добрынину). И когда об этом узнала наша мама, то она запретила сестре работать в нашем ансамбле (смеется). Сейчас она живет там же, где и я. Муж у нее миллионер. Мы очень хорошо общаемся, у нее давно уже внуки…
-Вас отдали учиться музыке в ЦМШ?
Да, сначала была скрипка, потом фортепиано. После ЦМШ я поступил в Мерзляковку на теоретический, а оттуда в Гнесинку. Но со второго курса Гнесинки Паша Слободкин «сдернул» меня в ансамбль «Веселые ребята». Уйти в эту работу надо было с головой. Поскольку было ради чего.
-«Орфей» случился, когда вы учились в училище?
Да. Дело в том, что я очень увлекался «черной» музыкой. Часто исполнял для своих сокурсников и друзей по училищу. Меня из-за этого чуть было пару раз не исключили из училища, когда застукали за такого рода исполнением. А еще меня застукали, когда я был на преподавательской практике в музыкальной школе в Нахабино. Кстати, недавно меня в соцсетях нашел мой ученик. Он написал, что помнит то время и мои передовые увлечения.
-Английский язык вы освоили сами?
У меня всегда была склонность к языку. Я очень хорошо его знал и здесь, просто у меня не было полноценного общения. А когда я переехал в Австралию, то уже погрузился и в общение. Но газеты и книги я мог прекрасно читать сразу же по приезду.
Так вот, возвращаясь к «Орфею». Мои «выступления» с черной музыкой услышали многие и почти все советовали выходить с этим на сцену. Одним из таких людей был Николай Желтовский. Он меня втащил в это дело. Довольно эксцентричный товарищ и долго не продержался в коллективе. Но оставались Слава Антонов (Добрынин) и Валя Витебский. Слава – абсолютный битломан, впрочем, как и Валя, как и я. Хотя я еще был и приверженцем черной музыки. Мы втроем просто кайфовали от этой музыки. Надо сказать, что Слава появился после меня в ансамбле. И самым последним пришел Боря Багрычев.
-А Шаповалов?
Шаповалов занимался организацией выступлений. Он не работал как музыкант.
-Как вы считаете, этот период был интересным?
Этот период был очень интересным, но непредсказуемым. Мы не знали, образно говоря, куда едем и для чего. Мы могли натолкнуться на что угодно и на кого угодно (смеется). Нам намекали, что мы делаем не то, что нужно. Навязываем крамольные идеи.
-«Орфей» работал на танцах?
«Орфей» работал для тех, кто ловил кайф от такой музыки. И это главное.
-И дальше вас приглашает Слободкин...
Папа Паши Слободкина – величайший музыкант, виолончелист. Знал великих мира сего и лично получил разрешение у Андропова для сына на создание такого ансамбля. Я попал в «Веселые ребята» в 1969 году. Но состав был абсолютно бесперспективным.
-Там работали москонцертовские музыканты?
Да. И Паша понял, что ансамбль шел не в том направлении, творческой перспективы не было видно. Постепенно стали меняться музыканты. Я пригласил Валентина Витебского. Остались солисты Юра Петерсон и Юлий Слободкин. И когда у нас появились сначала Володя Фазылов, а потом барабанщик Володя Полонский и гитарист Валера Хабазин, ансамбль «Веселые ребята» стал по-настоящему культовым. У нас появился определенный имидж, ребята стали по-особому одеваться, вести себя соответственно.
-Многие утверждают, что песня «Алешкина любовь», которую вы исполнили на первой пластинке, вам не очень нравилась?
Я знаю, что есть такое мнение. Дело в том, что нами, а конкретнее мной, владело такое стремление к западной музыке, которое я никак не мог выразить какими-то делами. Мог заниматься только какой-то имитацией. Заниматься творчеством на английском языке было невозможно. Но в тоже время то, что мы делали было довольно интересным, хотя и не лишено конъюнктурности.
-В «Веселых» работал Эдик Назаров. Каковы были его функции?
Он был руководителем вокальной группы, разминал нас перед концертами.
-Что вспоминаете про Михаила Плоткина?
Миша был очень важным человеком в ансамбле. Он на более высокий уровень вывел организацию всего дела в ансамбле. Миша помог нам встать на рельсы серьезных гастролеров. Мы его очень любили, так как Миша был в доску свой, компанейский, общительный.
-Вы назвали среди солистов Юлия Слободкина…?
Помимо того, что он был родственником Паши, Юлик был в какой-то степени защитным элементом. Когда мы заезжаели на гастроли в глубинку, то на первый план выдвигался как раз Юлик. Чем ближе подъезжали к Западу, то вперед выдвигался я. Ну, а Юра Петерсон всегда был посередине (смеется).
-Вы работали над аранжировками?
Моя миссия была - озападнить репертуар какими-то особыми вокальными ходами. Но, насколько я помню, всеми музыкальными аранжировками занимался Паша Слободкин. У него был неоспоримый талант к этому. Хотя, он иногда прислушивался и к тому, что я предлагал.
-Вы участвовали в записи второй части мультфильма «Бременские музыканты»?
Меня попросили записать пару композиций для мультфильма, когда я одной ногой был на Западе. Я записал и через пару месяцев уехал. И благополучно забыл об этом. И уже спустя много лет мне друзья сказали, что это я пою. Я не поверил. Стал слушать и … вспомнил.
-В каком году вы уехали?
В апреле 1973 года.
-А в феврале 1972 года вы ушли из ансамбля «Веселые ребята»?
Да, я ушел в коллектив Виталия Клейнота. Работали мы в ресторане «Лесной», который находился на территории Измайловского парка. Мы играли довольно авангардную музыку, джаз-рок, фьюжн. Играли из репертуара Чикаго, Кровь, пот и слезы…
…и итальянскую эстраду?
У нас был певец Миша Зубков, который исполнял именно этот репертуар. Он тоже уехал в эмиграцию. Фарцовщики, которые часто посещали наш ресторан, очень любили итальянскую эстраду.
 |