Георгий Симонян.
Хотел петь джаз-рок на молдавском.
(март 2017)1
 |
-Василий, Вы однофамильцы или родственники с Софией Ротару?
Однофамильцы. Но, думаю, что все Ротари – в той или иной степени родственники. Ротари – потомки древнего народа. Тогда еще Ивановых точно не было (смеется). История очень древняя. Дакия - окраина Римской империи, потом Молдавское княжество, потом – Бессарабия, которая была окраиной Российской империи. Потом Румыния. У меня сохранился румынский паспорт моего деда Василия. В нем указана фамилия – Rotari. То есть Ротари, но не Ротару. И еще: Василий – сын Иванов.
- Понятно. Давайте теперь начнем с того, как все у Вас начиналось?
Есть такая известная еврейская песня «Майн штэтэле Бэлц», что в переводе значит – мое местечко Бельцы. Так вот в этом «местечке» Бельцы музыкантов на квадратный метр было больше, чем в Нью-Йорке. Причем очень приличного уровня музыкантов. В 1972 году меня пригласили петь в оркестр «Орион», руководителем которого был Наум Койфман, мой наставник и друг. Это и был знак судьбы. Такими были мои первые университеты.
-Это была художественная самодеятельность?
Да, но наш коллектив имел звание народного, так было тогда в Молдавии. И у меня есть первая запись в трудовой книжке, что я зачислен «оркестрантом» на полставки. Вместе со стипендией получалась зарплата как у моего отца – ветврача (смеется).
-Вы родились в Бельцах?
Нет, я родился в Молдавии, в селе Голяны. Пел я всегда, но очень хотел играть на аккордеоне, поэтому у отца была дилемма – купить корову или мне аккордеон. Я мечтал об аккордеоне. И он купил аккордеон. И в Голянах, и в Бельцах кругом была музыка. И когда в начале 70-х я слушал Blood, Sweat and Tears и Chicago, то чувствовал, что есть что-то общее в этих ритмах, мелодике, мелизмах, в этих голосах, с моей молдавской песней. Фольклор он и в Африке фольклор.
А когда я услышал Стиви Уандера, то просто улетел! Кстати, когда я приехал в Москву в 1975 году, то здесь песни Стиви Уандера никто в ресторанах не пел, по крайней мере, я не слышал. Помимо «Ориона» в Бельцах я пел еще в одной группе на танцплощадке («СКОВОРОДКА» называлась, круглая была, в парке, за спиной у памятника Ленину). Мы там играли РОК! Репертуар, как и у всех ребят 70-х, был в основном одинаков: BEATLES, LED Zeppelin, Deep Purple, Emerson, Lake&Palmer… Клавишником в той команде был Михаил Альперин, ныне известный джазовый музыкант и композитор, профессор консерватории в Осло. Что только не выдавал Миша - Эмерсон, Лорд , Питерсон!
Директор ДК, где мы репетировали, был бывшим полковником. И он нас третировал, не давал играть, а еще заставлял стричься. Иногда он приходил на танцы в парк, где мы играли, и кричал:
- Хлопцы! Василий! Ты что поешь?
Мы его приглашали за кулисы и наливали «чайку». После этого он немного успокаивался, но все равно говорил в сердцах:
- Ребята! Прекратите эти шейки! Я же партбилет на стол положу! Вася! Что ты поешь? Ты же - наш! ( я был комсоргом группы в политехе, пока не ушел из него).
-Известно, что в «Орионе» начинала свою творческую деятельность Людмила Барыкина, солистка ансамбля «Веселые ребята». Вы с ней пересеклись?
Нет, она к тому времени уже ушла. Людмила приходила потом к нам на репетиции. Красивая, яркая. После нее работала Рива Меренфельд, певица с шикарным голосом. Она сейчас живет в Германии.
Я попал в «Орион» в конце 1972 года, а с 1973 года мне уже начисляли оклад, про который я рассказывал. Ансамбль «Орион» репетировал в центральном Дворце Культуры. Это была типовая постройка, точно такие же были и в Тирасполе и ДК Профсоюзов в Кишиневе. К нам приезжали все самые известные певцы и коллективы. Я видел почти все концерты, вот только на «Песняров» мне не удалось попасть. Сумасшедший был ажиотаж.
-Спортом в детстве не занимались?
Занимался боксом. Но когда мой руководитель Наум Борисович Койфман спросил, как я буду выходить на сцену, если мне сломают нос, то я сильно задумался и выбрал сцену (смеется).
-В Бельцах можно было смотреть румынское ТВ, быть ближе к западной музыке?
Я смотрел и записывал на магнитофон концерты разных групп и исполнителей. А в 1972 голу мой приятель Миша Бланк привез пластинку Стиви Уандера, о котором я уже говорил. Мы пошли домой к нашему ударнику Володе Постолаки и стали слушать. И когда зазвучала Superstition, то я аж подскочил. Я услышал настоящую молдавскую музыку, родные мелизмы, я так это воспринял. Такова магия его творчества, ведь он - WONDER! И с тех пор я «перескочил» с Яна Гиллана на Стиви Уандера.
-Вы приехали в Москву поступать в музыкальное училище?
В Гнесинском училище открыли эстрадное отделение, и я решил ехать поступать. Хотя меня к тому времени уже приглашали и в филармонические ВИА.
Но мне очень хотелось поступить на эстрадно-джазовое отделение и именно там учиться. Очень хотелось стать настоящим музыкантом! Руководителем нашего курса был Игорь Михайлович Бриль, вокал преподавала Мира Львовна Коробкова, гармонию - Юрий Николаевич Чугунов, сольфеджио - Борис Григорьевич Копелевич, инструментовку и инструментоведение - Юрий Сергеевич Саульский. Это же звезды!
Честно говоря, я думал, что меня выгонят после первой сессии. Поначалу было психологически очень тяжело. Я понимал, что уровня первого курса по классу вокала музучилища в Бельцах недостаточно. Спасибо моим педагогам, особенно педагогу по вокалу Мире Львовне и, конечно, всем моим добрым друзьям.
На экзамене по инструментоведению я получил пятерку, страхи рассеялись. Это была моя первая пятерка в Гнесинке. Позвольте похвастать (а как без этого?). Встречаясь потом с Юрием Сергеевичем Саульским, уже работая старшим преподавателем по эстрадно - джазовому пению в академии имени Гнесиных, я ему рассказал все это. Посмеялись...
-Тяжело было учиться?
Очень тяжело и очень в кайф! Но если постоянно работаешь над собой, пашешь, то – легче.
-Кто-то из известных с вами учился?
Училась на год моложе Ира Отиева. Еще Володя Куклин и Володя Коробка, известный по Фабрике звезд, где был преподавателем вокала. Вера Лебедева (Соколова), Андрей Сапунов, Юрий Шихин… Это один класс Миры Львовны Коробковой.
Нам рассказывали, как готовились к открытию этого отделения. Решение принималось на уровне ЦК КПСС. Педагогов закрывали в отделе, давали только талоны на питание. И они целыми днями разрабатывали методики.
-Сколько вы учились в училище?
Четыре года.
-После окончания вы сразу попали в «Оризонт»?
У меня было предложение от Максима Дунаевского, в его коллектив, но я предпочел поехать на Родину, в Молдавию. Меня все отговаривали, но я очень хотел петь джаз-рок на молдавском.
С Олегом Сергеевичем Мильштейном я был знаком еще когда работал в «Орионе». Он направил в училище запрос и меня распределили в «Оризонт».
 |
-Тогда в «Оризонте» основным солистом был Александр Носков, который исполнял «Калину»?
Да, он был очень ярким и запоминающимся артистом, с очень интересным, самобытным тембром голоса.
-Носков родом из Молдавии?
Нет, он сибиряк. Вырос в России.
Олег Сергеевич Мильштейн стал давать и мне сольные песни. Я спел свою песню «У колодца», со своей аранжировкой для «шведского» состава, расписал партии, и мы ее работали в концертах. Для новичка - это круто! Олег Мильштейн все это оценил. А вообще, Олег Мильштейн – это явление в советской музыкальной культуре! Это абсолютно точно!
-Солисток было много тогда в «Оризонте»?
Были Лариса Гелага, Таня Васильева и Таня Грекул. Нина Круликовская к тому времени ушла. Получается – трое.
Гелага, Грекул и Круликовская пришли из коллектива Марии Кодряну. Очень популярная певица была, народная артистка Молдавской ССР. Таня Грекул еще играла на скрипке. А Лариса Гелага тоже, как и я, была из города Бельцы, и тоже работала в «Орионе».
-Кто еще работал?
Бас-гитарист – Ян Лемперт, гитаристы – Ливиу Штырбу и Николай Каражия, клавишник - Женя Подакин, барабанщик Саша Оприца. Духовая секция: саксофонист и флейтист – Альберт Лысенко, трубачи – Александр Слободской и Валерий Савич, тромбонист - Григорий Михайлов. Скрипачи – Леонид Рабинович и Илья Раду-Райзман, замечательный Музыкант-виртуоз, наш «Люсик». Солисты-вокалисты – Саша Носков и Дима Смокин. Кстати, среди музыкантов были и супружеские пары: Лемперт и Васильева (они потом вместе ушли из коллектива и позже уехали в Германию), Оприца и Грекул, Михайлов и Гелага.
-Штефана Петраке уже не застали?
Нет, и очень жаль. Он же человек - легенда! Петраке уже не работал в ансамбле к тому времени.
-Как возникла идея у Мильштейна создать коллектив? Вроде бы он был уже в возрасте.
В каком возрасте? Ему чуть за тридцать было. Он собрал очень сильных музыкантов, которые работали в хороших коллективах. Например, Рабинович и Райзман вместе пришли из ансамбля «Флуэраш». Оба выпускники консерваторий. Рабинович – минской, а Райзман – одесской. Оба прекрасно ориентировались в народной музыке.
А какой талант Ливиу Штирбу! Он ведь сейчас в Молдавии один из ведущих композиторов. Замечательный Мастер!
В «Оризонте» было очень много композиций в стиле этно-джаза. Почти все исполнялось на молдавском языке. Эти композиции стали популярными: Ляна, Гайдуцкая баллада, Рудэ - Папа - Рудэ, Чокырлия и другие. Поклонники нашего ансамбля помнят: «Оризонт» - коллектив уникальный! Считаю, что аналогов в мире практически нет. Понятно, что элементы западной музыки обязательно присутствовали – куда ж без этого. Но, тем не менее. В этом направлении очень много сделали и грузинские ансамбли, и оркестр Константина Орбеляна из Армении и многие, многие достойные мастера!
- Почему Мильштейн собрал такой большой состав?
Это от джаз-рока. Четыре духовых инструмента – это оттуда. А что касается четырех скрипок? Так одна скрипка – это свадьба (смеется). А четыре скрипки – это его находка. Четыре скрипки – это квартет!
 |
-Сколько вы проработали в «Оризонте»?
В «Оризонте» я проработал только один сезон. Я не смог после Москвы прижиться в Кишиневе. Хотя у меня там было полно родственников и друзей.
В апреле 1980 года я вернулся в Москву.