Георгий Симонян.
Послесловие.
(май 2017)
4
После публикации интервью с Василием Ротарем, мы продолжили общение. Василий вспоминал моменты, мимо которых мы прошли в публикации. Я посчитал, что эти истории довольно интересны и должны быть опубликованы. И тогда мы решили добавить, назовем условно, вторую часть интервью с Василием Ротарем.
-Василий, если возвращаться к вашей работе в «Современнике» Анатолия Кролла. Как строился концерт? Кто с вами тогда работал?
В первом отделении работал оркестр с разными солистами. Пели Равиль Харисов, Геннадий Каменный, еще несколько солистов, которых и не вспомню.
Гена Каменный выходил с баяном, пел и проходил на ура. У него уникальный лирический тенор, редкий русский голос Мы с ним потом долго дружили, но как-то в дальнейшем потерялись. Я же исполнял музыку другого плана - Эл Джеро, Бенсона, Иоанэ-Иоанэ, аранжированную под оркестр.
Во втором отделении выступала только Лариса Долина с джазовой программой. Кстати, тогда в оркестре работал ее муж – пианист Анатолий Миончинский. В оркестре музыканты были очень интересные, свое дело знали до тонкостей, все профи, иначе и быть не могло. Равиль Садыков, классный музыкант, играл на ударных. Мой друг, общаемся в соцсетях.
Отложилось в памяти появление в «Современнике» еще одного барабанщика Стаса Коростелева и басиста Валентина Лёзова. Здорово они играли! Стас играл на барабанах и пел хит того времени Pina Colada.
-Судя по названным фамилиям, уровень музыкантов в “Современнике» был очень высоким?
Да, музыканты были классные, плохих там не было. Кролл – человек требовательный, наш Каунт Бейси. Все аранжировки были сложные. Слабые музыканты не смогли бы работать с этим материалом.
-Вы сказали о сложных аранжировках…
В бэнде простых аранжировок не бывает. Аранжировщик - профессия непростая. Я рассказывал, что пишу свои темы, песни, ну и стараюсь сделать аранжировку в своем стиле. А оркестр - это особые "университеты", хорошая школа для певца, для композитора. Я на своей же теме и обжегся. Пел ее не один концерт в «Оризонте» - все было нормально. Анатолий Ошерович послушал и предложил написать аранжировку для бэнда. Я лихо "накатал" партии, раздал на репетиции. И тут оркестр "врезал"! Что такое? Все же звучало! Тут кто-то из трубачей спросил:
- А здесь что написано? То ли диез, то ли бекар? Василий, непонятно как-то!
Ну, "хи-хи, ха-ха", музыканты это умеют. Анатолий Ошерович посоветовал обратиться к тромбонисту Игорю за помощью и тот вечером понятным, крупным, жирным, настоящим музыканстким почерком переписал все. На следующий день все звучало, и я был счастлив! Спасибо Игорь! Спасибо Великому Маэстро – Анатолию Ошеровичу Кроллу за эту школу!
-Оркестр Кролла и оркестр Лундстрема – единственные в то время в этом жанре?
Был еще коллектив Вячеслава Кадерского. Он базировался в ресторане «Арбат». Но по сути в этом коллективе работали те же музыканты, что и у Лундстрема. В мою бытность там работали трубач Арзу Гусейнов, саксофонист Саша Пищиков и другие. Вот такие серьезные музыканты!
-Вам не довелось участвовать в записях оркестра?
Нет, в то время ничего не записывали. Только Лариса Долина записывалась к фильму «Мы из джаза».
-Гастролей было много?
Много. За время моей работы мы проехали все большие города от Сочи до Таллина. Вот только в Кишинев не заехали (смеется). Всю Прибалтику проехали, в том числе и маленькие города. А в Таллинне работали во Дворце спорта. Первое отделение – оркестр «Современник», второе – «Машина времени».
-Залы ломились?
Практически всегда – полные залы.
-Что еще вспоминается?
Когда я пришел устраиваться в «Современник», то, можно сказать, в дверях, столкнулся с Вэйландом Роддом. Он именно в этот день увольнялся из оркестра. А мы были с Вэллом знакомы по работе в ресторане «Русь». Еще в студенческие годы я там работал, вернее подменял, там и познакомились. Классно он пел, никого рядом не припомню в те годы, а в нынешние годы и подавно.
-Вы же мне говорили, что не работали в ресторанах, когда учились в Гнесинском училище?
Да!!! Мира Львовна не разрешала, но… не "режимил" я. А потом удержаться от такого соблазна было сложно, это тоже школа. Да и стипендии не хватало. Я работал в «Печоре», в «Ангаре», в «Национале». В "Молодежке" у Сережи Потапова в варьетэ, в «Арбате», пусть и на подпевках, но работал. Халтурил с гитаркой в концертах номером. Люблю работать , я артист, прежде всего.
В «Печоре» я работал вместе с известным джазменом Славой Чевычеловым. Там же работали гитарист Андрей Выпов, барабанщик Дмитрий Злобин…
-Выпов долгое время работал с Барыкиным?
Да, наверное, это позже. А тогда мы были однокурсниками в Гнесинском училище. Андрей старше меня, он к тому времени был уже известным музыкантом, он и предложил прийти в Печору, попеть. У нас интересный курс был, старшие друзья мои уже успели поиграть в известных бэндах, трубач Юра Демидов, тенор-саксофонист Саша Родионов, ударник Василий Изюмченко.
Благодаря Васе Изюмченко мы попали на репетицию ансамбля «Арсенал» Алексея Козлова. Вася играл там на ударных, и репетировали они в Доме культуры ВОС (Общества слепых) на улице Куусинена. Основным солистом был
Мехрдад Бади. Очень сильное впечатление они производили.
Еще вспоминается время, когда Борис Волгин сделал программу, в которой работал его ансамбль
«Чаривни гитары» и еще один коллектив – «Фавориты». История появления «Фаворитов» довольно любопытна. В оркестре Олега Лундстрема тогда работали такие музыканты как тромбонист Вячеслав Назаров (все его помнят по арии Атоса в фильме про мушкетеров), саксофонист Стас Григорьев, барабанщик Владимир Черепанов… И вот они малым составом решили поехать на чёс, договорившись с Борисом Волгиным. Чес представлял из себя почти сотню концертов в Якутии в течение месяца. Самым языкастым в этой компании был Слава Назаров, которому принадлежит известное изречение – «давать Тома Джонса». Он и придумал название нашему коллективу:
-Фавориты одни здесь! Во! Фавориты! Так и назовемся….
Между прочим, мы («Фавориты») играли и пели фирменную программу: Санта Эсмеральда, Стиви Уандер, Джордж Бенсон,... Как это, вообще, проходило! Фантастика!
-А что за состав был у Волгина?
К тому времени все киевские звезды от него ушли. Горобец, Петриненко и другие. Но за точность не ручаюсь.
-Помните, какой это год?
Кажется, 1981 год. Я работал в корпусе «Б» Измайловского гостиничного комплекса. Там была сцена, перед сценой – площадка, а вокруг столы. И какой-то идиот решил содрать полы с площадки перед сценой. Народ выходил танцевать и поднималась жуткая пыль. Они могли уйти к себе в зал и дышать нормальным воздухом, а мы – музыканты – стояли весь вечер на сцене и вдыхали эту пыль. При этом мы исполнял фирменную музыку. Можно было немного, ну и парнас, конечно.
Однажды к нам пришли мой однокашник по училищу Володя Воробьев, тромбонист, а с ним Вячеслав Назаров. Именно тогда мы и познакомились со Славой, именно тогда он и пригласил меня вокалистом в этот гастрольный тур на сотню концертов по Якутии. Слава посмотрел вокруг и сказал:
- Чего тебе тут пыль глотать? Поехали с нами.
И тогда же я узнал о приметах. Что нельзя считать количество концертов, нельзя брать мелочь в бухгалтерии, нельзя лузгать семечки перед концертом (смеется).
Боря Волгин очень деловой, и при этом демократичный человек. Программу мы отрепетировали быстро и очень неплохо прокатали. Запомнился один момент. За солисткой «Чаривних гитар» Лидой Видаш постоянно бегал какой-то местный журналист, просил дать интервью. А ее друг гитарист Дима, такой здоровый мужик, взял за шкирку этого журналиста и выкинул из гримерки. А на следующий день в местной газете вышла статья – «Чаривни гитары» не чаруют». И у нас слетели последние концерты в Якутске.
-Отменили?
Вместо Якутска нас отправили в глубинку, но на гораздо меньшее количество концертов. В пятидесятиградусный мороз. Мы получили огромное удовольствие, передвигаясь в стареньком автобусе, и выступая в сарае, который считался местным клубом (смеется).
-Кто отменил ваши выступления?
Не знаю кто... Филармония. Сообщили об этом Волгину, а он уже нам.
-Вы не помните, в составе «Чаривних гитар» были тогда украинские музыканты?
Да, только совершенно не известные. На Украине всегда были очень хорошие музыканты. Я помню, как пересекались на гастролях с ансамблем «Ореол» из Львова под руководством Александра Балабана. Очень приличный коллектив, работавший в жанре джаз-рок.
На Украине в каждом областном центре был приличный коллектив. И в Ужгороде, и в Запорожье, и в Харькове…
Главное, что и сейчас есть огромное множество прекрасных музыкантов. Оригинальных и не тривиальные. Украина музыкальными талантами очень богата!
-Но сейчас они все стараются уехать.
Работа у нас такая. Талант кормить надо!
-А те, кто остаются, то это рок-группы?
Да, рок всегда в фаворе.
Я вот еще вспоминаю, как меня Максим Дунаевский пригласил поработать с группой
«Фестиваль». Я тогда учился на последнем курсе училища. Мы поработали в студии, я даже записал какие-то бэки. А потом группа «Фестиваль» вместе с Дунаевским, Понаровской и мной поехали в Ленинград. Там мы поучаствовали в сборной программе в «Олимпийском». А оттуда поехали на поезде в Москву. Ребята из «Фестиваля» пошли в вагон-ресторан, а я улегся спать в купе. Просыпаюсь и чувствую - что-то не то. Оказывается в купе не было стекла в окне, только шторкой прикрыто. И я спал на сквозняке. В Москве подскочила температура, а у меня экзамены, диплом на носу. В общем, наглотался таблеток и пошел в училище. В итоге у меня пропадает голос. Правда, потом довольно быстро восстановился. И сейчас всем своим студентам я говорю, что если заболели, то лучше переболеть и не форсировать выздоровление. Так как это чревато осложнениями.
-Почему не продолжили работу с «Фестивалем»?
Не сложилось. Я как раз в это время встретил Яшу Бермана, моего старого доброго друга из Бельц, звукорежиссера ансамбля «Оризонт», который и намекнул, что Олег Сергеевич Мильштейн может сделать мне вызов. Что в итоге и случилось. Я по наивности думал, что смогу в «Оризонте» исполнять все свои песни (смеется).
А знаете, с какой песней меня чаще всего крутили по радио? "Бесса мемучо", на испанском. Я ее записал с эстрадно-симфоническим оркестром Петухова в начале 80-х.
-Если вспоминать о работе в «Голубых гитарах», Алексей Пузырев не писал аранжировок для спектакля «Телешоу»?
Я с ним не пересекался в «Голубых гитарах». Да и вообще не знакомы.
-Василий, а вы делали какие-то аранжировки для композиций спектакля «Телешоу»?
Нет, я не делал. Аранжировки делали
Глеб Май и Олег Сорокин.
С Олегом Сорокиным мы были дружны и после совместной работы в «Голубых гитарах». Отец Олега был генералом, командиром дивизии имени Дзержинского. У Олега была дача под Нарофоминском. В силу хлебосольности Олега, двери дачи были открыты для всех, днем и ночью. Собирались компании, баня топилась сутки напролет. Я тоже часто приезжал. Олег предлагал мне приобрести участок по соседству, но я так и не решился. Мы с ним много обсуждали современную музыку. Я показывал ему свои песни, Олег говорил, что это круто, но не пойдет. Народу надо что-то попроще. Но после Гнесинки писать два притопа, три прихлопа уже невозможно. Я «испорчен» джазом и джаз-роком.
-Вы получили хорошее профессиональное образование. Как вы считаете, для работы в ВИА это было необходимо?
Почти у всех участников ансамблей было образование. По крайней мере, музыкальная школа. Музыканты ВИА были музыкально образованы. Не высоко, я имею в виду консерваторию, к примеру, но музыкальное училище было у многих.
- А почему тогда музыканты западных групп преимущественно самоучки?
Это не совсем так. Вот, к примеру, в наших союзных республиках Армении, Грузии, Прибалтике в каждой семье дети обучались игре на фортепиано. Это было нормой. Культурной нормой. У нас в Молдавии в каждом селе был духовой оркестр, состоящий из ребят школьного возраста. Когда отец мне купил аккордеон, то к нам приходил преподаватель и давал мне уроки игры. Я знал ноты, обучаясь игре на аккордеоне.
Также и на Западе. Моя племянница уехала в Штаты к нашей родственнице и прожила там несколько лет. Пошла там в школу, занималась музыкой. Когда через несколько лет она вернулась, то уже играла на флейте-пикколо. Общий уровень музыкального образования там очень высокий.
-Василий, как Вы считаете, в 80-е годы, когда разрешили всё, жанр ВИА стал увядать?
В середине 80-х мы еще очень хорошо работали. Залы были полны. А вот к концу 80-х действительно началось угасание. Но я считаю, что, отчасти, это произошло и с появлением электронных инструментов и фонограмм. Не надо было держать живые коллективы, электроника заменяла практически всех. На эстраду хлынула ПТУшная попса. И плюс ко всему развал Союза сыграл свою роль. Исчезли филармонии, развалилась структура. Культура, в том числе и концертная деятельность, нуждается в господдержке, это аксиома!
Через несколько лет песни нашего жанра стали возвращаться и они популярны до сих пор, в том числе и у молодежи.
Вообще, это отдельная тема. Для диссертации (смеется).
Дай всем Бог здоровья!