Георгий Симонян.
Между джазом и роком.
(июнь 2017 г.)5
-Чем же вы занимались после окончания Гнесинского института?
Я поступил в институт, а закончил Академию. Потом занимался своей студией. Первое помещение для студии мне предоставил Вадим Лоткин.
-Помню такого. Пел свои песни, и еще он написал несколько шлягеров - «Три розы» для Долиной, в том числе.
Да, а когда-то работал в «Арсенале». Он первый придумал аукцион по продаже песен. Была такая программа «Поп-аукцион». До этого песни не продавались. На базе этого своего «Поп-аукциона» он выделил мне две небольшие комнаты под студию. Я сразу привлек ученика – Сашу Клопова. Позже он вырос в прекрасного звукорежиссера. Очень долго он работал в «Блестящих», а сейчас – на студии Владимира Кузьмина.
-Какие качества нужно иметь для этой работы?
Чутье. Ко мне в ученики привел своего сына Алексея Ким Брейтбург. В музыке у него не сложилось, а звукорежиссером стал великолепным. Сейчас работает саунд-продюсером в разных проектах. Ким до сих пор меня благодарит.
Следующей базой для моей студии стал московский ТЮЗ. Тогда мы познакомились с Женей Кобылянским. Именно он привел ко мне записываться Филиппа Киркорова. Многие, кто тогда у меня записывался, потом пошли за мной в Ленком.
-Как вы попали снова в Ленком?
У меня со всеми сохранились хорошие отношения, в том числе и с дирекцией. В Ленкоме была студия, а я сделал еще одну – в подвале.
Ленком, точнее, само здание – это бывший купеческий клуб. В царские времена в подвале был бассейн, в котором разводили карпов. Оттуда их несли на кухню, готовили и подавали на стол. В виду этого в подвале была страшная влажность. Мне пришлось делать в студии серьезную влагоизоляцию.
За пятнадцать лет работы на студии записывались практически все. От всемирно известного хора Минина до звезд эстрады. Картина: сидит на диване Валерий Леонтьев и пять часов ждет, чтобы записать вокал в песне. А я ничего не могу сделать, так как занимаюсь сведением. А сведение отложить нельзя. Валера при встречах до сих пор вспоминает мою принципиальность. Он ее оценил.
Что касается записей, то я первый придумал делать концертные записи. Например, записи первых живых Максидромов из «Олимпийского».
-Живые записи все-таки с недостатками?
Конечно. После сведения я показывал их исполнителям. Они слышали, как фальшиво пели, и… перепевали. То есть мы их голоса из студии накладывали на живые записи. И получалось очень неплохо.
Я со многими актерами общался именно тогда. Кто-то приходил что-то записать, кто-то делал озвучания, кто-то просто пообщаться. В основной студии Ленкома Коля Парфенюк занимался своими записями, Рудя что-то делал для театральных постановок. А артисты приходили ко мне. Ведь оборудование их студии было очень дорогим, и куплено на деньги театра. А для своей студии я сам все покупал.
-Хочу спросить про актеров Ленкома. Там работали такие звезды! С кем складывались отношения, с кем – нет?
У меня со всеми складывались нормальные отношения. Очень хорошие отношения были с Сашей Абдуловым. Он же игрок. Причем, заводной. У нас такие были баталии с ним.
Еще мы боролись с нуждой. Это выезды на встречи со зрителями. Абдулов что-то рассказывает, немного поет. Я – аккомпанирую. В конце выступления он постоянно исполнял песню шута из какого-то спектакля. Надо честно сказать, что пел Саша фальшивенько. Но концерты проходили с успехом. Все-таки, сам Абдулов.
Также боролись с нуждой и вместе с Колей Караченцовым. Но здесь было проще – у Коли был огромный песенный репертуар. Он пел, я играл на рояле. Мы умудрялись с Колей давать по три концерта в день.
С Татьяной Ивановной Пельтцер мы иногда играли в преферанс. Особенно на гастролях, это происходило в ее номере. Это считалось хорошей традицией. Татьяна Кравченко, моя подруга, мы живем напротив. Изумительный человек. Очень волевая, никогда ни под кого не прогибалась. Да и наши дети долгое время дружили.
С Олегом Ивановичем Янковским были ровные отношения, но его окружение было немного другим. Точнее, он вращался в других кругах.
А вот с Александром Збруевым были очень теплые отношения. Мы подолгу общались с ним, разговаривали часами. С Евгением Павловичем Леоновым мы мало общались, а вот с его сыном Андреем - очень много. Классный мужик, совершенно без пафоса.
Всеволод Ларионов был очень значительной фигурой в театре. Яркий актер, с биографией. Очень любил женщин, водочку уважал. Единственный, кто с Марком Захаровым был на ты. Независимый человек.
Последние годы моего пребывания там я много общался с Леонидом Броневым. Очень яркая личность.
-Александра Захарова пришла в театр, когда вы работали? Все-таки, дочь режиссера…
Саша пришла при мне. Она еще студенткой играла в массовке. Ничего такого, что она дочь режиссера не демонстрировала. Очень приятная девушка. Кстати, Марк Анатольевич часто давал пришедшим молодым актерам центральные роли. Вроде, как подарок судьбы. Если актер справлялся, то дальше становился ведущим актером театра. Пример – Сергей Фролов и его роль в «Шуте Балакиреве». А Саше Марк Анатольевич такого не предложил. Она постепенно шла к своим ведущим ролям.
-Почему тогда Фролов не воспользовался ситуацией и ушел из театра?
Серега – ветренный, хотя и очень талантливый. То прогуляет репетицию, то опоздает. А Захаров этого очень не любил. Он в этом отношении человек щепетильный, требовательный. Не терпел запаха спиртного от артиста.
-Захаров где-то рассказывал, что он только одного артиста выгнал за пьянку - Марьянова.
Про Марьянова могу сказать, что он очень много ролей получал. Почему он ушел – я не знаю. Захаров открыто не выгонял никого. Он просто создавал ситуацию, когда артист сам подавал заявление. Здесь можно вспомнить Витю Проскурина, Таню Догилеву, Амалию Мордвинову… А вот Татьяну Кравченко так сломить не удалось. Я уже рассказывал, что она очень стойкий человек.
-Проскурин на самом деле с приветом?
Витя вполне нормальный. Мы с ним крепко дружили. Конечно, у него присутствует некая игра. Как артист он очень сильный.
-Чурикова тоже какая-то вся неземная, летящая?
Инна Михайловна вполне земная женщина. Как и ее муж Глеб Панфилов. Впрочем, как у многих, реализм и практичность зашкаливали.
-Помните актера Владимира Белоусова?
Конечно! С Володькой мы очень дружили, несмотря на то, что наше общение началось с драки в ВТО. Выпили, подрались. У Володи даже остался шрам.
-Почему он так рано умер?
Иногда расслаблялся. Кстати, аналогичная участь постигла и актера Михаила Поляка. Помните, одного из героев фильма «Жили три холостяка», которого звали Марк? Миша был женат на Татьяне Дербеневой, которая потом вышла замуж за Витю Проскурина, а уйдя от Вити уехала в Данию в 90-е. Поляк еще был и первым мужем Любови Поргиной, нынешней жены Коли Караченцова. И именно с Караченцовым они с Мишей играли в очередь роль Смерти в «Хоакине».
Также рано умер, но по причине больного сердца Юрий Астафьев. Актер редкого таланта. Недавно умер и Коля Шушарин. Астафьев, Белоусов, Поляк и Шушарин – это первый состав “Юноны». Они же играли рейнджеров в «Звезде и смерти Хоакина Мурьеты».
-Считается, что Марк Захаров ущемлял, что ли, Ирину Алферову?
Не знаю. Захаров любил актеров с харизмой, а у Ирины ее не было. Хотя, она – очень красивая женщина.
-Знаю, что в «Юноне» играл и Юрий Мороз, известный в будущем режиссер?
Да, Юра играл в первом составе. Но потом он ушел в кинорежиссуру. Один из эпизодов сериала «Каменская-3» («Когда боги смеются») снимался в моей студии. Анжелика Варум, Игорь Золотовицкий и я снимались в том эпизоде.
-Из нынешних звезд Ленкома при тебе появился Раков?
Да, Витя Раков. Юра Наумкин - остался в США после гастролей там Ленкома, Юрий Зеленин – тоже уехал заграницу. Они все пришли в одно время.
-Когда я слышу пение Певцова, то не могу уловить какого-то характерного тембра, который был, скажем, у Абдулова, при том, что он иногда не попадал в ноты?
Вы справедливо заметили. Если по радио услышать Певцова, то сразу и не узнаешь кто это. И это он еще научился петь за годы, проведенные в Ленкоме. А до того совсем была беда. Когда мы работали и записывались с Колей Караченцовым, то я от него не требовал выпевания нот. Да и не знал он нот. И мелодию он по большому счету не пел. Но во время пения его каждая нота имела свой обертон. И этими обертонами он и вырисовывал мелодию. Вроде поет на одной ноте, но мелодия все равно вырисовывается. С Колей очень интересно было работать. Мы с ним записали целый альбом. Особенно горжусь композицией «Молитва».
-Почему в 90-е сняли из репертуара «Звезду и смерть Хоакина Мурьеты»?
Спектакль стал не актуален. В конце появлялся портрет Пабло Неруды. Не те времена! Не актуально! Да и нагрузка на Караченцова была очень большой.
-«Гамлет» не прошел проверку временем?
Это спектакль Глеба Панфилова. Когда во время пожара сгорели декорации и костюмы этого спектакля, то и не стали его восстанавливать.
Из репертуара того времени мне очень нравился спектакль «Три девушки в голубом» по Петрушевской. Там играли Чурикова, Пельтцер, Кравченко…
-Как бы вы определили для себя Марка Захарова?
Это мой учитель, несмотря на то, что я – музыкант, а не актер. Для Марка Захарова очень важна живая кровь. Он не любит вспоминать ушедших актеров. Он смотрит только вперед, знает, чего хочет. Я часто бывал на его репетициях: это сам по себе театр. И хорошая школа.
Перед Парижскими гастролями театра в 1983 году Захаров мне предложил возглавить коллектив «Рок-ателье». Крис опять чем-то провинился. А я собрал всех ребят и мы пошли к руководству с ультиматумом: если Кельми не поедет в Париж, то и мы все не поедем. Более идиотской ситуации сложно представить. Захаров понял нас и простил Кельми. Вот за это Кельми и отплатил нам всем «добром». А я никогда не участвовал в этих интригах и сейчас не хочу... .
 |