Георгий Симонян
мне верится, что это явление возродится...
(апрель 2015 г.)1
 |
Вы знаете, до определенного возраста я так был этому рад. Всегда мой день рожденья ассоциировался с праздником, с людьми шедшими на демонстрации. Но когда я стал старше, то меня это стало смущать. Мне хотелось, чтобы праздник был только моим, а не общим. Но, тем не менее, считаю, что дата моего рожденья предопределила мою профессию.
-Вы родились в Москве. В каком районе?
В районе Красной Пресни. Мой дед – старый большевик, был репрессирован. После реабилитации он вернулся в Москву и получил квартиру на Кутузовском, рядом с Триумфальной аркой, куда мы и переехали. Я учился в 742-ой школе во дворе нашего дома.
-Как вы оказались в Московской хоровой капелле мальчиков?
В советское время была такая система. По школам ходила комиссия, которая отбирала музыкально одаренных детей и по согласованию с их родителями предлагала учиться в разных музыкальных заведениях. К нам в школу тоже пришли, прослушали и выбрали меня. После чего мои родители отдали меня в Московскую хоровую капеллу мальчиков.
-Что там было за обучение?
Два урока по хору, чередовались с уроками по общеобразовательным предметам, потом еще урок сольфеджо, а следом – например, биология. Вот как-то так строился учебный день.
-В классе были только мальчики?
Да. С девочками я стал учиться уже в девятом и десятом классах, когда вернулся в общеобразовательную школу. Получилось следующее. Мы с ребятами из капеллы запускали ракету и чуть не сожгли школу. В результате меня попросили из капеллы, хотя хоровые были против, и хотели, чтобы я остался. Но общеобразовательное руководство настояло, и я был вынужден уйти.
В какой-то момент я просто обиделся на музыку в целом и решил все бросить, но…в этот момент уже в моей жизни были гитары и битлы, и музыка не могла меня отпустить.
После школы я поступил в Институт культуры на хоровое отделение, которое в итоге и закончил.
-Из тех, кто учился с вами в капелле, стал кто-то известным?
Например, со мной учился профессор Гнесинской академии композитор Алексей Ларин.
В 13 лет я создал первый ансамбль под названием «Айсберг».
-Где достали инструменты?
Купил первую самодельную гитару у комиссионного. Подключал ее к радиоле, но качество звука было ужасным. Пришлось экономить на обедах и купить усилитель КИНАП. Их производила фирма, выпускавшая кинооборудование. За КИНАП я отдал 25 рублей, огромные по тем временам для меня деньги. За гитару – 15 рублей. А недосягаемой моей мечтой было приобрести электроорган «Юность», который стоил 500 рублей. А первое, что у меня появилось - электрический аккордеон. Очень своеобразный аппарат. Позже я мечтал о RodesPiano или FenderPiano, которые были только в таких коллективах как «Веселые ребята» или у известных композиторов. А в ГДР в то время выпускался инструмент клависет, чем-то напоминающий FenderPiano, если правильно настроить эквалайзеры. При этом он был электронно-акустический. Такой инструмент я смог позволить уже работая в «Добрых молодцах».
-Какая музыка вас привлекала в те годы?
Я был учащимся академической капеллы и по идее должен был увлекаться соответствующей музыкой, но… Когда я учился в хоровой капелле, то обязательно помимо хора мы должны были обучаться на втором инструменте, первым было фортепиано. Поначалу я выбрал кларнет. Но когда я первый раз дунул в кларнет, у меня закружилась голова, и преподаватель посоветовал пойти на другой инструмент. Я выбрал ударные инструменты. А преподавали нам студенты Гнесинки под присмотром своих преподавателей. Это была у них как педпрактика. Так вот по ударным мне преподавали двое – Александр Жестырев и Марк Пекарский. Александр Жестырев в то время (67-68 гг.) был барабанщиком очень популярного тогда ансамбля «Ребята». Этот коллектив базировался в МИИТе, руководителем был Николай Воробьев (который впоследствии создал ВИА «Музыка»). Кроме них в ансамбле играли Юрий Валов и Вячеслав Малежик.
Через Сашу Жестырева мы и познакомились с этим коллективом. Мы – 13-14-летние мальчишки приходили к ним на репетиции, слушали эти звуки, которые завораживали, и смотрели во все глаза на инструменты и аппаратуру. Мы окунулись в эту, как сейчас говорят, тусовку, в эти компании. Никогда не забуду, как в 1968 году на их репетицию кто-то принес альбом Beatles «Abbey Road», как мы его слушали, а потом выслушивали мнения старших ребят об альбоме. Все это нам было очень интересно, и это была отличная школа.
-Вы не записывали их репетиции, выступления?
Я – нет, но ребята записывали. Но потом с годами все это было, к сожаленью, утеряно. А песни были очень интересные, ребята всё писали сами. Мы почти все песни знали наизусть.
Однажды придя на занятие по ударным, я услышал от Жестырева, что «Ребята» развалились. Я очень расстроился. Но Саша сказал, что у них создается новый коллектив под названием «Мозаика» и они перебазируются в МГУ на химфак.
-А в чем была причина развала группы «Ребята»?
Что-то связано с Воробьевым. Точнее сказать не могу, не помню. Вообще, Николай Воробьев был довольно хваткий, и при этом, как говорят, со сложным характером. Уникальной его особенностью было то, что он своими руками делал музыкальные инструменты (гитары).
А когда мы впервые пришли на репетицию «Мозаики», то увидели как старых, так и новых музыкантов. В частности, Ярослава Кесслера. Но признаюсь, что «Ребята» мне все-таки нравились больше. «Ребята» пели очень много песен Beatles и свои песни. Beatles делали просто в ноль. Закрываешь глаза – точно Beatles. Аранжировки, гитары – всё в ноль. У «Мозаики» все было может и профессиональней, но «фирму» они почти не пели. Исполняли в основном свои произведения. Но что-то в этом исполнении исчезло.
Кстати, «Ребята» выступали даже в передаче КВН. Если не ошибаюсь, они пели песню на стихи Сауткина. Названия, к сожаленью, не помню.
-Кто-то еще нравился, кроме Beatles?
Очень нравилась группа Beach boys, особенно композиция Barbara Ann. Кстати, ее шикарно исполняли «Ребята». У меня было множество записей практически всех популярных на тот момент западных исполнителей. Разумеется, мы много музыки переписывали друг у друга, кое-что покупалось и обменивалось. Конечно же, на «костях» были записи, что писалось в студии звукозаписи на улице Горького. К 70-71 гг. у меня была одна из самых больших фонотек. У меня появился Deep Purple, их диск In rock, и многие другие.
А в 1971 году горком Комсомола отдал нам котельную на улице Алабяна, дом 12. Для создания клуба «Мелодия и ритм». Между прочим, открытие этого клуба было одним из самых ярких событий андеграунда того времени. Мы своими руками сделали ремонт. Получился небольшой, очень симпатичный зал со сценой. Многие в этом участвовали, почти вся московская андеграундная тусовка, и даже нас поддерживал известный композитор и музыкальный деятель Юрий Сергеевич Саульский, который впоследствии стал моим другом и учителем.
-А вы как попали в этот клуб?
У нас с друзьями еще по капелле была группа. Собирались, репетировали. Но уровень был слабоватый, да и аппаратуры нормальной не было. Но поскольку мы были всегда рядом с различными известными группами, то и в клуб вошли на общих правах участников.
В клубе было два направления – биг-битовое и джазовое. Я был одним из заместителей руководителя биг-битового направления и отвечал за распространение билетов. Во главе этого клуба стоял Владимир Аматуни.
Клуб открылся и пошли концерты и встречи. Были как джазовые вечера, так и вечера битовые, с выступлением различных групп. Именно там впервые я увидел «Машину времени». Не где-нибудь в Энергетическом институте, а именно в этом клубе. Они приехали на львовском автобусе, все в джинсах. Аппаратура у них была тогда БиГовская, этим они отличались от многих. Там же выступали группы «Бекар», «Витязи», «Скоморохи» с Градским и Шахназаровым, «Арсенал» с Козловым, и даже «Цветы», которые пели совершенно другой репертуар, никаких «Звездочек» еще не было. Кстати, впервые музыку Deep Purple я услышал в исполнении группы «Витязи» во главе с Валерой Шаповаловым. И только потом услышал оригинал.
-Кстати, музыканты «Мозаики» почти в полном составе ушли в профессионалы, кроме Кесслера...
Путь Малежика всем известен, Валера Хабазин играл в самых популярных ансамблях. Жестырев работал в каком-то госоркестре. А Кесслер – да, вроде никуда не переходил, но он больше работал со словом. Ведь он первый перевел на русский язык оперу «Иисус Христос-суперзвезда».
Со Славой Малежиком мы были всегда друзья по жизни. А вообще Слава хоть и своеобразный, но очень хороший человек. Сколько песен он написал! Даже был такой факт, что по рекомендации Славы я прослушивался в «Веселые ребята». Прослушивание происходило на базе «Веселых ребят» на 1-ой Ямской, в ДК «Звезда». Я неплохо играл на клавишных, но беда была в том, что я не очень хорошо пел. Павлу Слободкину понравилось как я играю на клавишных, на гитаре, но мой вокал его не устроил. Я мог петь в группе, мог петь бэки, но не солировать. Это был мой первый заход к Слободкину. Во второй раз я пришел к нему как композитор (вместе с поэтом Олевым) уже гораздо позже.
-Клавишные вы освоили сами?
В капелле сначала, а потом сам. И почти сразу после поступления в Институт, я устроился работать в ресторан. В каких я только ресторанах не работал и с какими только музыкантами я не сталкивался. Я довольно неплохо освоил орган, умел всякие примочки производить, всякие звуки. Я играл и рок, и джаз, и эстраду. И меня всегда с удовольствием брали в коллективы. «Украина», «Центральный», «Бухарест», «Берлин» и многие другие. Я работал с Геллером – одним из самых ярких ресторанных музыкантов и постановщиков. Все таксисты в Москве знали, где работает Геллер. Он первый сказал:
- Лабухи! Встаньте!
И музыканты стали играть стоя. До этого музыканты играли сидя. Он делал прекрасные театрализованные представления. У него у первого работала черная певица.
После института я пошел в армию. Причем довольно зрелым музыкантом. После учебки я попал в ансамбль, где меня назначили дирижером.
-Вы служили в Москве?
Да, в дивизии Внутренних Войск МВД на улице Подбельского. Тогда же пришел на службу и Виктор Елисеев – известный ныне худрук и дирижер ансамбля ВВ МВД. Он выпускник военно-дирижерского. С тех пор мы с ним друзья. Мне много что дал этот ансамбль. Именно тогда я начал писать аранжировки.
-Это было в какие годы?
1977 – 1979 годы. Кстати, там же проходил службу Петя Подгородецкий, еще до «Машины времени».
-Сергей Беликов рассказывал, что именно вы порекомендовали его в ансамбль «Аракс» театра имени Ленинского Комсомола?
По клубу «Мелодия и ритм» я знал Юру Шахназарова. Мы с ним сдружились тогда, поддерживали связь. И однажды мне звонит Юра и говорит, что создает новую группу при театре имени Ленинского Комсомола. Предложил мне место клавишника, но поскольку ему нужен был поющий клавишник, то я отказался. Помимо этого он спросил, не могу ли я порекомендовать какого-нибудь солиста. Я порекомендовал своего старого приятеля еще по хоровой капелле Олега Курятникова. Но Юра его забраковал.
-Курятников, кажется, позже работал в ансамбле «Пламя»?
Да, мы с ним и в Институте культуры вместе учились.
Так вот, в институте мы собрали группу и периодически выступали. И когда в сентябре надо было ехать на «картошку», то наш ансамбль ЦК Комсомола делегировал в Сочи в международный лагерь «Спутник». Играть на танцах.
Затем начались занятия. И я постоянно среди студентов слышу:
- Беликов! Беликов!
Я не был с ним знаком до этого. Познакомились, я попросил его спеть. Он спел, меня впечатлило. Я позвонил Шахназарову и сообщил, что нашел для него чумового певца. Я привел Беликова, Юра с ним пообщался и оказалось, что Сергей еще и бас-гитарист. И когда Беликов пригласил своего друга Рудницкого в «Аракс», то Шахназаров и этот момент согласовывал со мной (смеется).
-Вы бывали на выступлениях «Аракса»?
А как же! На сейшнах в МИФИ в Долгопрудном, в Энергетическом…
 |