Валерий Колпаков.
Виктор Дорохин: от пионерского барабана в Президенты.
(октябрь 2006)3
Работа на Родину.
 |
Как-то раз я прихожу на биржу, и встречаю своего знакомого пианиста Виктора Мисаилова. Это был 1964 год. И он мне говорит:
-К нам впервые в Москву приезжают французы по культурному обмену. И на базе высшей школы ЦК ВЛКСМ в Вешняках будет развернут международный лагерь. Туда нужны клевые музыканты, чтобы играть джаз. На полном обеспечении в течении 3-х месяцев. Не хочешь ли ты поучаствовать в этом празднике жизни?
А у меня в то время была одна проблема. Я работал на приборостроительном заводе в ОТК контролером. И когда я поступал на этот секретный завод, то подписывал бумажку о том, что не буду общаться с иностранцами и что буду невыездным за границу в течение 5 лет после ухода с завода.
Я приехал на собеседование в ЦК ВЛКСМ на улицу Богдана Хмельницкого. Тогда секретарем ЦК комсомола был Пастухов. Именно он потом вручал мне премию Ленинского Комсомола по окончании этого мероприятия. После определенной проработки меня включили в состав музыкантов русско-французского лагеря. Никаких ограничений в музыке не существовало. Мы могли играть, все что хотели. Уже потом сами французы просили нас сыграть "Катюшу", "Подмосковные вечера" и другие наши стандарты.
У нас был квинтет в составе: Витя Мисаилов- пианист, Гриша Ковалевский (он потом у Спивакова будет работать) на контрабасе, я на барабанах. Гриша до конца не доиграл и вместо него пришел Володя Чернов. И еще два музыканта фамилии, которых я не помню. Один играл на тенор-саксофоне и имел прозвище Шустрик. Еще был трубач по прозвищу Мямлик.
Каждый француз привез с собой в лагерь джазовые пластинки. Смена менялась и новая смена привозила то, что мы заказывали.
В 1964 году был очень популярен квартет Дэйва Брубека. Особенно его пьесы "Take Five" и "Blue Rondo A La Turk ". Французы от него просто торчали. Мы втихую собрались и разучили эти пьесы. А когда вдруг на танцах начали их играть, это был такой восторг, что трудно описать. Тогда же появилась и летка- енька. Все это мы разучивали и играли. В конечном итоге французы перестали слушать свои пластинки, а стали слушать только нас. Причем, когда мы играли, они садились на паркет и просто слушали вместо танцев. У нас получались импровизированные джазовые концерты. А раз так, то нам приходилось и репетировать перед выступлением. За это время мы очень много выучили фирменных вещей, стараясь их делать очень близко к оригиналу. Это был прекрасный опыт.
Когда это все закончилось, мне дали в ЦК ВЛКСМ бумагу на завод о том, чтобы там мне выплатили зарплату за 3 месяца период, пока я находился в русско-французском лагере. Я приехал на завод, а там мне сообщают:
-Мы тебя отдаем под суд за общение с иностранцами. Это срок-5 лет. Еще 3 года за то, что ты забыл, что подписывал эту бумагу. Теперь ты невыездной на всю жизнь. И никакой тебе выплаты зарплаты не будет.
-Как же так, я ведь работал на Родину?
-На Родину? Ты, что - разведчик?
-Да, если б, сказали, то был бы и разведчиком. Что-нибудь узнал бы.
Короче говоря, мне объявляют:
-Отныне вы под следствием и из города не выезжать.
Вот уж действительно:
-Сегодня он играет джаз, а завтра Родину продаст!
А еще я им показал бумагу, что стал лауреатом премии Ленинского Комсомола. Они мне и говорят:
-Засунь эту бумагу себе в ж...
После такого разговора я сразу же помчался в ЦК ВЛКСМ. Там был такой Ким. Мне кажется, он какой-то пост занимал в КГБ, и я ему все рассказал. Ким при мне звонит на завод в первый отдел, который меня под следствие определил, отматюгал их по телефону, а потом говорит:
-Выплатить ему всю зарплату и дать лучшую характеристику для поступления в музыкальное училище.
Потом этот человек из первого отдела при встрече со мной всегда от меня шарахался.
 |