Валерий Колпаков.
Виктор Дорохин: от пионерского барабана в Президенты.
(октябрь 2006)4
Музыкальное училище.
 |
В то время я уже задумался над тем, что мне надо поступать в музыкальное училище. Я уволился с завода и решил опять воспользоваться связями в ЦК чтобы поступить в музыкальное училище.
Уже был сентябрь, и я опоздал с поступлением. В Гнесинское училище попасть у меня не получилось, и я решил поступить в Коломенское музыкальное училище. Экзамены я не сдавал, поскольку у меня была бумага из ЦК ВЛКСМ. Поступил я туда по классу ударных инструментов и отдельно еще занимался дирижированием. Меня взяли с условием, что если я проявлю себя хорошо в первом семестре, то буду зачислен, а если нет, то, не взыщи.
А у Андрея Товмасяна тогда существовала своя теория, которая гласила, что человек не должен у кого-то конкретно учиться. Иначе ты попадаешь под определенную зависимость. Первоначально ты должен овладеть какой-то техникой, но дальше должен заниматься только сам. И когда потом, я был на стажировки в Бостоне в Беркли, то там только об этом и говорилось. Каждый музыкант должен сам найти свой звук, свое понятие в музыке.
В то время я уже играл не в Раменском, а в Люберцах. Там была хорошая площадка, да и ребятам из Москвы было ездить ближе. Там со мной играли Клейнот, Товмасян, Ли Хай Ван на аккордеоне, Володя Данилин... У Товмасяна, кстати, тогда была такая фишка: он играл всегда босой.
Поступив в училище, я сразу столкнулся с определенной сложностью. Дело в том, что все места в общежитии уже были заняты. И мне пришлось каждый день ездить на электричке из Раменского в Коломну. Это 2 часа туда и 2 часа обратно. Чтобы не терять это время даром я решил посвятить его чтению. И все, что я когда-то прошло мимо меня или уже было мной забыто, я стал методично прочитывать. За четыре года учебы я прочитал огромное количество книг в дороге. И за это я даже благодарен той ситуации.
Моего педагога в училище звали Ваня. Он окончил Московскую консерваторию. Конечно, никакой эстрады в училище не было. Он, узнав, что я играю джаз, просил меня показать ему технику своей игры и разные мои приемы. Все это я ему показывал и у нас с ним сложились такие дружеские доверительные отношения. Он даже научил меня играть на ксилофоне.
Там в училище у меня проявилась любовь к классической музыке. Особенно к Густаву Маллеру, Марису Равелю и Рихарду Вагнеру. Вообще училище мне очень много дало, потому что барабанщик, конечно, должен быть очень музыкально образованным человеком. Хотя тогда считалось, что на барабанах играет тот, кто не на чем другом играть не умеет.
 |
Пока я учился в училище, я продолжал общаться с джазменами. В 1967 году я играл с Германом Лукьяновым, Вагифом Садыковым, с Леней Чижиком. Леня был просто виртуозным музыкантом. Общение с этими музыкантами стало для меня прекрасной джазовой школой.
Герман Лукьянов однажды написал пьесу "Иванушка-дурачок". Но не учел, что когда эту пьесу объявляли, то звучало это так:
-Герман Лукьянов. "Иванушка-дурачок".
Это было очень смешно.
Он играл только свою музыку и в редких случаях, американские стандарты в своих обработках. Помимо этого у него существовала своя философия, как надо жить. Он мне как-то говорит:
-Вить, твоя жизнь построена не правильно. И ее надо в корне изменить. Тебе надо питаться на 6 копеек в день. Пройдем, я тебе покажу. Запомни, что рыбу убивает открытый рот!
Мы пошли в столовую около его дома на Басманной. Там в столовой на эти деньги можно было взять только салаты. И он мне говорит:
-Смотри, я ем только салат.
Я про себя подумал:
-Для барабанщика есть на 6 копеек в день? Смерти подобно!
Это было для меня слишком. Притом, что я каждый день ездил в Коломну. А когда я приезжал в Коломну, то там, на вокзале был ресторан, где очень вкусно кормили. И я всегда там питался. Заменить эти вкусные обеды на 6 копеек было выше моих сил. Я ему говорю:
-Герман, я твою теорию понимаю, но подражать ей не буду. Ты сам всегда говоришь, что никому подражать не надо.