Валерий Колпаков.
Виктор Дорохин: от пионерского барабана в Президенты.
(октябрь 2006)Часть 2. Эстрада.
7
Работа над ошибками.
 |
Когда я пришел в ансамбль,то наделал массу ошибок, которые грамотный музыкант не должен делать. У меня в тот момент были большие и неоправданные амбиции. Я считал, что если человек не играет джазовую музыку, то он уже и не музыкант.
-Тогда, мне кажется, у многих джазовых музыкантов такое мнение было.
Да. Ну, кто такие были для нас Битлз, когда есть Майлз Девис? Кто такой Ринго Стар, когда были Билли Кобам или Бади Ричи? Если с таких позиций рассматривать Ринго Стара, то это вообще был не барабанщик. А Битлз просто оказались вовремя в нужный час в нужном месте.
Тот неоправданный пафос, с которым я пришел в ансамбль, приводил к тому, что я иногда бросал палочки во время репетиций, а во время концерта играл не ту музыку, которая требовалась, а старался показать, что я могу: сложные триоли, какие-то штучки свои. Это приводило к тому, что все сбивались. Происходило это от недостатка опыта. Хотя у меня уже была к тому времени большая школа. Ведь я играл с самыми лучшими нашими джазовыми музыкантами. Валера Пономарев потом в своей книге "На обратной стороне звука" напишет, что Виктор Дорохин был тогда лучшим барабанщиком у нас в стране.
 |
Я в начале, как бы, вносил в ансамбль смуту. Тогда многие были против меня, но в тот момент я об этом даже не догадывался. Потом уже в 1981 году Векштейн мне говорил:
- Мы тогда уже через месяц хотели от тебя избавиться. Помнишь первый миньон, который мы с тобой записали?
-Да, конечно, там еще меня одного почему-то нет на фотографии. Все есть, а меня нет. Ты тогда еще говорил, что эта фотография получилась неудачно и поэтому Дорохина закрыли.
-На самом деле это было сделано сознательно, поскольку мы уже хотели от тебя избавиться.
Надо сказать, что я быстро осознал свои ошибки. Я попросил друзей, чтобы меня сняли на кинокамеру. И какой же это был ужас, когда я посмотрел на себя со стороны. Сидит человек совершенно отстраненный, смотрит в сторону и играет какие-то упражнения, никак не связанные с музыкой. Я играл сам по себе, и солисты психовали. Пианист Володя Шнайдерман ко мне подходил и говорил:
-Витя, когда ты играешь я доли не могу найти.
Я про себя думал:
-Как же так? Хет играет это и есть доли.
Вроде бы все просто. И каково же было мое изумление со знаком минус, когда я увидел себя со стороны. Это была катастрофа. Я очень любил "Чикаго" и "Кровь, пот и слезы", а там Денни Серафимо и Бобби Каломбо играли очень строго. Они бывшие джазмены, но они для себя поняли, что в данной ситуации ты должен играть по другому. Ты не должен играть все то, что ты знаешь и умеешь. Тут важен просто хороший, заводной ритм. Нужна динамичная игра. И сам ты должен быть артистом. Даже, если по природе ты не артист, то хотя бы смотри в зал. Не шастай глазами. А я смотрел в сторону. Я насчитал очень много своих ошибок и начал методично их исправлять. Поставил перед собой зеркало и стал играть перед ним. И даже в поездки возил с собой зеркало и метроном.
Для начала я убрал все сбивки. Очень сложные, но не к данному месту. Я думал так, если и придет на концерт один барабанщик, то он все равно поймет, что и как я играю. А все другие люди, которые пришли на концерт послушать песню, эту самую песню могут и не услышать. Потому что есть некий Дорохин, который этому мешает. А ведь рядом со мной были еще два человека Витя Харакидзян и Ольцман. И тот и другой фантастически одаренные и очень техничные. Они естественно тоже заводились, глядя на меня. Получалось, что в данном случае я выступал как разрушитель.
И мне однажды Векштейн сказал такую фразу:
-Вить, вот у тебя есть соло и там играй что хочешь. А вот здесь...
И больше ничего не сказал. Это все было сделано в очень мягкой форме. Он вообще любил указывать на все ошибки, которые видел, с юмором. Как бы между прочим. Но мы были все люди взрослые и все понимали.
Я стал исправляться. Очень много занимался. Надо сказать, что я и Витю Харакидзяна всегда видел с бас- гитарой на шее. Он тоже, что-то все наигрывал. Бывало, даже с ней на шее, засыпал.