Галина Стельмах
Я-женщина!
(март 2013 г.)3."Самоцветы" in Flame = "Пламя".
7
-Как образовался ансамбль «Пламя»?
Мы сели в каком-то скверике и стали набрасывать какие-то названия. У Березина уже было готово:
-Давайте «Пламя».
Мы сразу стали насмехаться:
-Племя, вымя, семя….
Я не была в восторге, но «Пламя», так «Пламя». Не всё ли равно, как ты назовёшься. Главное, что ты поёшь и что ты играешь, какую продукцию ты выдаёшь. Можно назваться: «Великолепный век» или «Великолепная семёрка», а у тебя будет два прихлопа два притопа или можно назваться очень скромно, но, при этом, достойно петь и играть.
 |
-Вскоре после дружного совместного ухода от Юрия Маликова коллектив ансамбля всё-таки стал меняться. Почему?
Толя Могилевский ушёл из коллектива, чтобы начать оформляться для выезда за границу. Ушёл, чтобы не быть пятном на коллективе, чтобы не мешать нам выехать в ту же Болгарию, в Польшу, а с ним мы бы стали невыездными.
Потом Березин и Раппопорт стали убирать людей.
-Убирать таких людей???
Конечно. Все, кто менялись у нас в ансамбле – всех увольнял Сергей Березин. Он всегда доводил до того, чтобы человек уходил. Ему нужно было властвовать. Он очень умный, интеллигентный человек, но стремящийся к единоличной власти. Мы раньше этого не замечали, поняли только тогда, когда он стал руководителем.
Ядро он оставлял, не мог же он сразу всех ликвидировать.Когда он с годами разогнал почти всех и выгнал меня, то создал ещё один коллектив «Нескучный сад», который пел только его песни. После сделал ещё и обновлённое «Пламя». Потом и «Пламя» развалилось, и «Нескучный сад» никак не раскрутился, хотя там были молодые ребята со стильными причёсками в роскошных костюмах, хорошо двигающиеся на сцене.
Но не получилось.
Я к нему сейчас никаких претензий не имею, всё в прошлом. Только потом, когда он опять меня приглашал работать вместе в 1996 году, я уже к нему не пошла – непредсказуемый человек.
Сейчас Сережа Березин ( дай Бог ему здоровья, пусть работает) вернулся к песням, которые мы делали в 76-77-78 годах.Но сейчас они там у него звучат совершенно по-другому! На «Пламя» не похоже!Сейчас я бы не сказала, что у него хоть что - нибудь осталось от ансамбля «Пламя», но это их дело.
-Расскажите о приходе в ансамбль новых артистов Игоря Никитина, Юрия Редько, Станислава Черепухина, Виктора Дегтярёва.
Юрий Редько и Станислав Черепухин работали в Питере в ВИА «Лира». Это очень был хороший коллектив, но «Пламя», конечно, был более раскрученным и популярным. Березину их порекомендовали.
У нас были проблемы с Валей Дьяконовым. Он самый наш великий артист, это просто мой любимец, но со сложным характером. Он иногда мог не поехать на гастроли и тому подобное. В конце концов у Березина, как и у любого руководителя в такой ситуации, встал вопрос о замене.
Тут он увидел Станислава Черепухина и Юрия Редько. Заменить полностью, конечно, никого нельзя, но Юрий Редько прекраснейший гитарист, который великолепно играл сольные куски, великолепно пел и группе, и главное что - великолепно пел соло, молодой и красивый.
 |
Он полностью вошёл в репертуар, который остался без солистов. Станислав Черепухин – талантливейший музыкант. Черепухин проработал 3.5 года, а Редько очень долго до середины 1983 года.
Когда убрали Генбачёва, пришёл Виктор Дегтярёв, тоже достойнейший музыкант, который очень долго работал. До тех пор, когда его опять же не убрал Березин.
От Маликова мы сами ушли, а Березин убирал всех, когда у него появлялось такое желание. Я сама проработала в «Пламени» до 1989 года, а потом меня тоже выкинули, со мной не заключили договор. Мы же всегда заключали 31 декабря договора на следующий год. В конце 1988 года, я узнаю, что с 1 января 1989 года меня в Росконцерте больше нет.
Это был предательский поступок. Месяца за три до случившегося я поняла, что происходит что-то непонятное, например, меня не берут в коммерческие поездки. Я подошла к Сергею Березину и спросила:
-Серёжа, скажи откровенно, я не буду цепляться, не буду никуда жаловаться и прочее. Если ты собираешься меня увольнять, то я начну подыскивать себе работу.
Он всплеснул руками и воскликнул:
-Ира, как ты могла так подло подумать! Мы с тобой прошли Афганистан. Мы с тобой столько лет вместе отстояли на сцене, с 71 года, столько вместе проездили. Работай хоть до смерти! Даже если у тебя что-то когда-нибудь случится с голосом, то ты будешь репетировать с новыми людьми.
До моей «смерти» оставалось три месяца. Я узнала, что меня уволили, когда мне позвонили из «Росконцерта» и сказали:
-Заберите свою трудовую книжку, потому что Вы у нас больше не работаете.
Я была в шоке и в ужасе. Когда я приехала забирать трудовую книжку, то спросила:
-Почему?
Мне ответили:
-Потому что Березин не заключил с Вами контракт, сказав, что Вы собираетесь заняться сольной карьерой.
-Я! Заняться сольной карьерой?!
-Да, он так говорил.
То есть двойная была подлость. Я в диких слезах вышла из Росконцерта, не зная, что делать. Меня трясло и колотило. Я, захлёбываясь, позвонила Славе Малежику, который тоже долгое время, почти восемь лет, проработал в ансамбле «Пламя». Он сказал мне:
-Ира, не переживай. У меня сегодня сольный концерт в Лужниках. Приезжай туда, мы с тобой обо всём переговорим.
Вечером я была у него, и с этого началась другая история.
 |
-Дальше я как раз хотела спросить о появлении в ансамбле «Пламя» в 1977 году Вячеслава Малежика и в 1978 Валерия Белянина.
Это очень яркие артисты, непохожие на всех тех, кто был до этого в «Самоцветах» и «Пламени».
Это правда, особенно Вячеслав Малежик. По тембру голоса он очень отличался и очень тяжело входил в репертуар ансамбля «Пламя». Он был такой «белой вороной» в коллективе.
В одном из интервью он сказал, что за все годы работы так и не почувствовал себя в ансамбле своим.Ему очень было тяжело. Те песни, которые мы пели, были для него немножко инородны. Мы из «Самоцветов» перешли в «Пламя»: то же звучание, стиль и так далее, а он чувствовал себя не уверенно, даже со своими сольными песнями плоховато проходил и очень переживал.
Тогда я решила ему предложить спеть вместе «Под музыку Вивальди». Юра Петерсон тогда даже обиделся:
-Почему в дуэте не я, а Слава?!
Сейчас это вспоминать смешно, а тогда было не смешно, но всё же удалось уговорить Юрия, чтобы он перестал обижаться. Я сделала аранжировку. Песня проходила на стон под шквал аплодисментов, которые очень нужны артисту, чтобы утвердиться на сцене, почувствовать, что ты нужен, что ты интересен зрителю. С этого момента у него был всплеск, он начал сочинять такие блистательные песни! Я ему всё время говорила, даже гнала:
-Уходи из ансамбля «Пламя». Ты должен начинать сольную карьеру.
Он сомневался, получится ли, а я говорила, что всё у него будет хорошо. Всё время спрашивала:
-Ты подал заявление?
Он отвечал:
-Что ты меня всё время прогоняешь?
Но я чувствовала, что ему надо уходить.
Мы с ним даже ходили показывать его песни другим артистам, как например «Двести лет…», но они как-то их не воспринимали. После говорили:
-Вот мы были идиоты, что сразу не поняли, что это настоящий шлягер !
Потом Слава, наконец, ушёл, сделал себе имя и замечательно работает до сих пор. Он прекрасный человек, прекрасный музыкант и я его очень люблю.
Валерий Белянин пришёл к нам из ансамбля «Акварели». Там тоже все было немного по-другому, но он быстро освоился в коллективе.
У него высоченный тенор, в диапазоне, очень сильный. У нас таких никогда не было. И сам он с таким русским лицом, высокий, красивый, очень артистичный. Он очень быстро и точно вошёл в репертуар ансамбля.
-А Игорь Никитин?
Игорь Никитин - музыкант и ещё занимался административной деятельностью.
Ему иногда приходилось делать непопулярные вещи - налаживать дисциплину, наказывать за опоздания. Все мы музыканты - немножко разгильдяи, и ему приходилось это делать, хотя в душе он наш мужик, родной, но без этого не обойтись. Сейчас я это понимаю, как и то, что он очень справедливый и душевный человек. Когда надо мной в ансамбле «Пламя» сгущались тучи, он как мог, пытался помочь.
В то время он часто приезжал к нам в гости. Когда ещё не был женат, то со своими девушками. Мы зависали на двое-трое суток в городской квартире, а летом приезжал и на дачу.
В то время не было мобильников, а когда как-то понадобилось выйти из отпуска на несколько дней раньше. Игорь поехал к нам на дачу, чтобы нас с Юрой Редько забрать, но не забрал. А сам остался там же. Березин изнервничался: Шачневой с Редько нет, надо уезжать в поездку, а ещё и Никитин пропал - уехал за ними и тоже исчез. Собрался кого-то ещё послать, но никто из остальных точно не знал, где моя дача, и он побоялся, что следующий тоже пропадёт.
А нам так было хорошо, и так не хотелось уезжать!
С Игорьком у меня связаны очень приятные воспоминания. Сейчас я знаю, что он работает в музыкальной школе. Дай Бог ему здоровья.
К сожалению, я очень давно его не видела, а очень хотелось бы встретится.