Галина Стельмах
Я-женщина!
(март 2013 г.)8
-Когда распался Ваш первый брак с Алексеем Шачневым и образовался второй с Юрием Редько, то все вы вместе продолжали дружно работать в одном коллективе?
 |
Да, и бывший и настоящий муж были в ансамбле «Пламя». И нас при этом даже за границу выпускали. Березин тогда очень волновался, вдруг будут проблемы. Когда проходили собеседование перед выездом, то я была счастлива, что меня спрашивали только о мужьях. Других спрашивали про политику: кто, где, чего.
Я, готовясь к этому, все отрепетировала про советскую ячейку и молотила об этом казённым языком! Выслушав они сказали, как в фильме «Покровские ворота»:
-Ну что ж, высокие отношения !
-ВИА «Пламя» совершал очень много поездок. Не только такие, как в Польшу, Болгарию, но даже в Мадагаскар, а самое страшное, что и в горячие точки – Никарагуа, Афганистан.
Да, это были горячие точки. В Никарагуа была революция. Где-то там постреливали, но на сторонний взгляд, больше пили, гуляли, веселились.
Афганистан – это были очень серьёзные поездки. Настолько серьёзные, что после них я не могла выходить на улицу, видеть, что здесь мир, молодёжь учится, работает, ходит в джинсах на дискотеки, а там такие же мальчишки гибнут.
Мы работали в госпиталях, а они без рук, без ног сидят, такие же мальчики по 18-20 лет. Там каждый день на грани жизни и смерти. Здесь об этом не задумываются, могут пьяными ехать на машине за рулём, надеясь, что ничего не случится. А там приходиться думать, день прошёл, все живы и это уже хорошо.
Как-то было, мальчишки в Афганистане уходили в разведку. Накануне они скинулись и купили мне очень красивые часы и отрез на платье. Это самый дорогой подарок в жизни, который я когда-либо получала. Я им говорю:
-Ну зачем же вы так потратились!
-Это они куда-то в город выходили?
Ну да, сами выходили или могли попросить жену какого-нибудь офицера. Они и джинсы, дублёнки и другую одежду покупали. Им самим это не разрешалось вывозить в Союз. Я у них забирала, перевозила в Москву, потом всё отправляла их родственникам посылками по разным городам Советского Союза.
В разведке они могли все погибнуть. Они попросили меня наговорить на магнитофончик, чтобы взять запись с собой. У меня был ком в горле, я даже не помню, что я говорила. Но я только молилась, чтобы они все вернулись домой. Всё время молилась!
Мы работали концерт уже в другом месте, а я до этого попросила их начальство – генералитет в штабе, чтобы про этих мальчишек мне рассказали.
Вдруг после концерта меня подзывают к телефону. Оказалось, что звонит один из них и говорит:
-Ирина, мы все живые, все вернулись.
Я закричала в трубку:
-Мальчики!
И тут начала плакать. Он говорит:
-Зачем ты плачешь? Мы же все живы!
Я говорю:
-От счастья.
Один из ребят, с которым там познакомились, потом даже писал мне письма и я ему отвечала. Он сам русский, зовут Серёжа, но жил в Душанбе, а в Афганистане служил сверхсрочную. Это была моя личная охрана, такой весь бравый десантник, на одной руке крутит автомат! Я и ему через границу тоже кучу вещей перевезла. Что делать, раз им не разрешали.
Он как-то даже присылал из дома посылку с фруктами. А потом всё как-то затихло. Как это обычно бывает, когда нас всех жизнь разводит. Женился, наверное, дети пошли, не до того стало.
Вот такие поездки – очень серьёзные. В них задумываешься о жизни. Самое тяжёлое – это выступать в госпиталях. Это можно сойти с ума.
Мы же не должны петь за упокой. Мы должны делать хорошую программу, весёлую. А я помню, что у Славы Малежика слёзы в глазах были и у меня тоже. Мы даже пели какие-то рок-н-роллы, «Битлз». Там в смысле репертуара было посвободнее. А они культями апплодируют. Это видеть невозможно. Я иногда убегала за кулисы, чтобы сдержать рыдания.
Трудно было потом возвращаться в Советский Союз и наблюдать спокойную мирную жизнь, когда там гибнет столько мальчишек.
 |
-А какой была поездка на Мадагаскар?
О, это был рай земной. В те времена на Мадагаскар съездить, всё равно, что на Луну слетать. Никто не верил, говорили:
-Как, на какой Мадагаскар, ладно врать-то…
Это была поездка от комсомола, несколько концертов, всё время у бассейнов, у океана. Роскошная экзотика, омары, ананасы – всё то, чего мы здесь никогда не видели.
Мальгаши – очень добрые люди, всё время улыбаются. Мы тоже ходили в разных парео, ходили во французский ресторан на берегу моря, ели всякую диковенную еду.
-А прививки от чёрной оспы делали?
Это мы ещё раньше, когда на Кубу ездили в 1972 году, и от чёрной оспы, и от жёлтой лихорадки. Ходили все с громадными блямбами на руках.
-Ваше участие в культурной программе Олимпиады-80 . Я помню, что оно было очень активным.
Да, очень активным, причём в обязательном порядке. Если бы захотели взять отпуск на это время, то никто бы не разрешил. Все артисты работали. Было очень много концертов. Очень много гостей было в столице. Люди много ходили не только на спортивные соревнования, но и на культурные мероприятия.
Во время Олимпиады москвичам, которые не уехали из города, и тем, кто приехал в Москву очень повезло. А приезжало очень много гостей со всех концов страны и из других стран. Это как будто было время коммунизма. Всё чисто, красиво, весь город завалили товарами и продуктами, которых раньше не было и всё было очень дёшево, никаких очередей. Город был закрыт, нельзя было приехать просто так, только по специальным приглашениям.Всегда всё приходилось «доставать», а тут можно было пойти и купить. Это было очень непривычно.
-А как решалась проблема концертных костюмов в условиях тотального дефицита? Сценическая одежда у разных ВИА была, в основном, однотипная, но к Олимпиаде у вас появились новые интересные костюмы, причем для каждого артиста был сделан свой фасон с учётом его фактуры.
Белые атласные? Это мы шили с помощью знакомой портнихи по собственной инициативе и за свой счёт.
-Тогда уже стали разрешать?
На Олимпиаду вообще всё разрешено было, якобы у нас полнейшая свобода. Даже андеграунд весь вышел на поверхность, очень много групп появилось, которые с 1980 года обрели сцену. Раньше их запрещали, а теперь это, наоборот, приветствовалось, чтобы показать иностранцам, что у нас нет никаких запретов. А потом это всё так и осталось, может с небольшими ограничениями.
Костюмы, которые шил нам Росконцерт, были отвратительные. Так виделось начальству. Если бы мы захотели в джинсах выйти, нас бы погнали метлой, если бы я в короткой юбке – метлой. На худсоветах требовали длинное платье, длинный рукав.
Как – то нас худсовет прослушивал перед поездкой в Афганистан. Там же очень жарко, у меня было длинное платье, но рукав недлинный и вырез был, но чуть больше, чем у водолазки. В худсовете женщина, которая была одета по моде 50-х годов с халой на голове встала и сказала:
-Ну как Вы можете поехать и выступать перед бойцами в таком виде!
Я говорю:
-Там жарко, это летнее платье!
А она так меня начала чехвостить! Правда, потом встали мужчины и заступились:
-Надо ещё больше сделать вырез, чтобы поддержать наших солдат!
 |
А ребятам нужно обязательно было быть в пиджаках, иначе не солидно !!! Пусть жара страшная, всё равно стой в пиджаке, а то как же ты в рубашке-то будешь! Столько подобных глупостей на этих худсоветах от разных бабушек и дедушек выслушивали, хотя и хорошее о них я тоже уже говорила.
Сейчас я тоже могу сказать, что бывают переборы – иногда и без трусов на сцену выходят, это, конечно, противно. Но мы-то должны были быть как человек в футляре, и в худсоветах тоже сидели люди в футлярах:
-Как бы чего не вышло…
Им и самим это, может быть, не нравилось, но вдруг кто-нибудь из обкома партии придёт и скажет:
-Как пропустили ?!
Поэтому, на всякий случай лучше «не пущать».
-А где платья для сцены удавалось добывать?
Это или у фарцовщиков, или привозили откуда-нибудь. Что-то мне шили. Конечно, лучше было что-то фирменное, покупное, но очень трудно было доставать.
-Когда у солистки ансамблей «Акварели» и «Музыка» Марины Райковой спросили, кто из солисток вокально – инструментальных ансамблей производил наиболее благоприятное впечатление, она ответила : «Ирина Шачнева. Чувствовалось, что кроме таланта, она ещё и много работает».
Как при таком напряжённом концертном графике удавалось успевать повышать свой профессионализм?
Как ребятам удавалось учиться одновременно с работой в ВИА?
Честно говоря, не будем делать из ребят героев учёбы, говорить высокие слова о том, как им было трудно. Учились они так: приезжали, сдавали экзамены, им ставили оценки. Ничего такого особенного они не делали. Я тоже специально не работала над собой. Я серьёзно отучилась до прихода в ансамбль и пришла с дипломом. Но всё же, наверное, повышала свою квалификацию, потому что без конца делала оркестровки, аранжировки. Мне говорили:
-Ира, ты должна эту песню сделать.
И всё, я это делала. Нравится не нравится, хочется – не хочется, но я делала работу, которую мне поручали, потому что работала в коллективе.