Георгий Симонян
Самый преданный болельщик ЦСКА!
(апрель 2014 г.)3. "Верные друзья".
3
 |
Надо было придумывать новое название. Вариантов было много, но Игорь Осколков предложил – «Верные друзья», и все сразу согласились. И еще Ободзинский сообщил нам, что у него уже есть два музыканта – пианист Юрий Щеглов и гитарист Борис Пивоваров. С ними он работал ранее, в малых составах оркестра О.Лундстрема.
Про это прослышал Гена Макеев (о том, что уже есть пианист) и решил остаться у Слободкина. Хотя, больших антагонистов в музыке найти сложно. С ним остался и барабанщик Миша Филиппов. Два друга – два битломана. Но задержались они у Слободкина недолго. Миша уехал в Литву к жене, а Гена ушел, но я не помню куда.
Александра Бырыкина (именно так произнес, по старой привычке) Гена Макеев уговаривал остаться у Слободкина в «Москвичах». Мы же уговаривали идти с нами. Наши доводы оказались весомее. Все-таки, Ободзинский это великолепная школа в отличие от Юлия Слободкина. Сразу встал вопрос об укреплении состава. Ефим Дымов пригласил из Риги барабанщика Владимира Плоткина и бас-гитариста Юрия Гринева. Мы тогда не понимали, что этот ход обрек нас на некий конфликт между москвичами и иногородними.
Мы – москвичи, после концертов разъезжались по домам. А иногородние – Щеглов, Пивоваров, Плоткин и Гринев – непонятно где обитали (Зуперман им делал дешевые гостиницы),и они постоянно проявляли недовольство, что им это не нравится.
-Я где-то слышал, что тогда была приобретена итальянская аппаратура?
Да. Когда я работал с ВИО-66 в последней поездке, я познакомился с югославом, который возил ансамбль «АВС». В программе работал переводчик, который трудился на органы. Я это знал, но нам очень нужна была аппаратура и именно через них, во время очередного приезда «АВС» в СССР, я и приобрел эту аппаратуру. Она называлась «Меацца». Две огромные колонки, четырехканальный пульт на восемь микрофонов, с ревербератором. Это стоило 6 000 рублей Большие деньги по тем временам. Валера Ободзинский заплатил половину, а мы потом ему выплачивали.
В нашу первую поездку мы поехали сразу же, летом 73 года. Поехали по Ленинградской области. Костюмы пошили в ателье на ВДНХ – желтые рубашки, кожаные жилетки, бежевые брюки. На это тоже дал деньги Ободзинский. Первые наши заработки пошли на то, чтобы отдать Ободзинскому за оплату костюмов и аппаратуры.
Дальше все пошло по накатанному пути. Все организовывал Ефим Михайлович Зуперман. Вообще, он начинал как директор кинофильмов. Кроме того, возил актеров по стране. Набрал силу, заимел связи и стал работать с музыкальными коллективами. Знал Каца, Леонидова, Бендерского … План у нас был 17 концертов в месяц. Ну и остальное – фонды. Все это он делал.
-Базы часто меняли?
Часто. Но самое продолжительное время базировались в ДК академии Жуковского. Там хорошее было место.
-Кто в новом коллективе занималься аранжировками?
Дурандин и Дымов. Делили эту работу пополам. А Щеглов писал только для Ободзинского. Со временем он стал писать и для ансамбля.
-Мощная группа! Не в каждом коллективе было три аранжировщика?
Да. Художественный руководитель, музыкальный и «теневой» (смеется).
-Давайте поговорим о выпущенных пластинках?
Первая пластинка была записана нами как «Москвичи», без Пивоварова и Щеглова. Но пока она выходила, мы стали «Верными друзьями». Мы попросили Лёню Гарина, чтобы он сходил к Владимиру Дмитриевичу Рыжикову для того, чтобы поставили новое название ансамбля. «Не зря тебя назвали «Москвичом» Пахмутовой, «Московские ворота» и «Расскажи мне сказку» Гарина, и «Сны» Добрынина. Добрынин отдал эту песню только нам. Он в самолете увидел стихи осетинского поэта Качермазова в переводе и написал песню. Аранжировку делал Пузырев (Макеев), солировал в ней Бырыкин.
На второй пластинке в 1974 году были записаны «Песня верных друзей» Хренникова, «Снегурочка» Гарина, «Лишний билет» Березина и «Девятый класс» Монастырского.
Боря Монастырский - киевлянин. Его хорошо знал Щеглов, но Боря как-то очень быстро умер. Года через два после записи его песни. Аранжировка была сделана Дурандиным, он же ее и пел. «Лишний билет» аранжировка Щеглова. Это были два наших самых-самых хита в концертах. Проходили "на ура". «Снегурочку» тоже делал Валера Дурандин, и он же ее исполнял. «Песню верных друзей» аранжировал Дурандин, а запевает там Женя Гудков, которого мы пригласили на запись для усиления вокальной группы.
-«Верные друзья» поучаствовали в записи музыки к фильму «Большое космическое путешествие»?
Это мои дела. Я с юных времен участвовал во всяких записях и очень прилично на этом зарабатывал. Зацепин и другие меня и моих коллег охотно приглашали. Тот же Рыбников очень часто приглашал. Я озвучивал такие фильмы как «Буратино», «Остров сокровищ». И на «Большое космическое путешествие я потащил Капитанникова, Дурандина и двух девушек, с которыми в ВИО-66 еще работал. Да, еще Лена Камбурова с нами была. Мы записали «Песню гонщиков», которую больше никогда не исполняли. Не Щеглов, не Дымов ее не жаловали. Капитанников записал с девочкой Милой «Я тебе конечно верю». Она до сих пор популярна и крутится на радио. «Песню гонщиков» мы уже как «Доктор Ватсон» исполнили на «Киноватсоне», когда награждали премией Рыбникова.
 |
-Как строился концерт?
Если концерт был в двух отделениях с антрактом, то сначала выходили «Верные друзья» и исполняли четыре песни, затем Ободзинский исполнял семь-восемь песен. Во втором отделении – по той же схеме. Заканчивал концерт Валера «Колдуньей» Флярковского и «Гляжу в озера синие» Афанасьева. Эту песню, как и вторую конкурсную – «Налетели дожди» - мы уступили для исполнения Валере.
-Концерт начинался с «Песни верных друзей»?
Да, всегда, но в разных аранжировках. Первую аранжировку этой песни сделал Дурандин. Считалось, что эта аранжировка сделана наспех. Где-то в 76 году, после ухода Дурандина, Дымов ее переделал и песня зазвучала живее.
-«Верные друзья» не давали сольных концертов, без участия Ободзинского?
Ни разу. Но у нас случилось участие в Конкурсе артистов эстрады в Москве. Мы вырвались с гастролей, чтобы поучаствовать, чем Валера был очень недоволен. Первый тур мы прошли, а на втором срезались. Как нам сказали по секрету, что за это надо благодарить Москонцерт и его руководителя Сергея Мелика. Конкурс проводил Москонцерт и должны были победить москонцертовцы.
-Валерий Ободзинский позволял себе записываться на пластинки и без «Верных друзей»?
Да, было такое. Давид Тухманов принес две песни «Вечная весна» и «Листопад». И записали два варианта: один с ансамблем «Мелодия» и вокальным квартетом «Иван-да-Марья», а другой – с «Верными друзьями». У «Мелодии» я не знаю кто делал аранжировку, возможно и сам Тухманов. А у нас эти две вещи аранжировал Дурандин. На пластинку попал вариант с «Мелодией». Мы даже обиделись на него. Но, как мы потом узнали, это было условием фирмы «Мелодия», а конкретно Рыжикова.
Я тут вспомнил, что где-то в это время мы на концертах пели песню одного ленинградского композитора (фамилию не помню) - «Наталья». Шикарная песня! Это первая аранжировка Дымова для Ободзинского. Жаль, что ее уже невозможно восстановить. И еще одна песня ленинградского музыканта Лёни Аллахвердова была в репертуаре Валеры. Называется «Но это невозможно». Тоже очень красивая. Аранжировка Дурандина. С Леней Аллахвердовым я познакомился еще в 60-х, когда он работал в ансамбле «Романтики», а я в ВИО-66.
Этот период характеризуется в творчестве Валерия Ободзинского работой с Никитой Богословским. Богословский очень уважал и ценил Валеру и отдавал ему самые сложные произведения. Он знал, что Валера обязательно справится. А Валера понимал, что благодаря Богословскому можно получить хорошую работу. Ну, нам и дали летом 1974 года десять концертов в саду «Эрмитаж». Все аншлаговые!
И потянулись авторы: Антонов, Добрынин, Мигуля… Они все посещали почти каждый концерт. Композиторы понимали, что Ободзинский «открыт» и ему понесли песни.
 |
-Скажите, почему через какое-то время художественным руководителем стал Ефим Дымов?
У Щеглова резко испортились отношения с Ободзинским. Да и выпивал Юра.
В какой-то момент в 1974 году Щеглов поставил вопрос по поводу меня. Зачем нам бас, сейчас все поют «наверху», надо убирать Мамиконова. И устроил собрание перед концертами в Москве в Театре Эстрады. Вопрос по моему поводу поставили на голосование и, естественно, все иногородние проголосовали против меня. И тут об этом совершенно случайно узнает Валера Ободзинский. Перед концертом он встречает мою жену Любу и в разговоре с ней понимает, что что-то происходит. Валера вызывает Щеглова и вставляет ему таких! Ему было сказано, что такие решения принимает только он – Ободзинский, как художественный руководитель, и подобного рода шагов он не потерпит. Валера раньше никогда не вмешивался в наши дела, это впервые он так поступил. И пресек все это безобразие.
Спустя годы случилась такая ситуация, что перед концертом заболела Нина Буренкова и все солисты на тот момент. Остались только мы с Капитанниковым. Пришлось мне петь фальцетом все партии за Нину, запел «Как прекрасен мир», спел что-то еще. После концерта ко мне подошел Щеглов и извинился за то собрание. Потом извинились и остальные.
 |
Поначалу в коллективе был стабильный состав, но потом пошли перемены. Ушел Дурандин в «Веселые ребята», на его место Щеглов пригласил Костромина из Ленинграда, оттуда же (из «Калинки») он пригласил певицу Нину Буренкову, так как требовался женский вокал. Ушел Игорь Осколков – Щеглов пригласил из Уфы тромбониста Геннадия Киселева. Ушел Соколовский (Щеглов долго хотел его убрать) – из Ленинграда пришел трубач Виктор Нездийковский (экс- «Коробейники»).
У Щеглова не было связей в Москве, и он приглашал иногородних на месте ушедших москвичей. Это еще больше обостряло ситуацию. Единственным москвичом, пришедшим в это время, был великолепный трубач Гена Жарков. Он пришел из ансамбля «Пламя». В отдельных поездках у нас, правда, появлялись москвичи – тромбонист Паша Шабашов, трубач Дима Сачук, трубач Роберт Андреев.
Барабанщики тоже менялись очень часто. Когда уехал Плоткин (в Риге восстановили ансамбль «Эолика», но это гораздо позже в 1977 году), на его место из Риги пришел Болдырев, затем его сменил Толя Петров…
Вместо Гринева, вернувшегося тоже в «Эолику», пришел Алик Фельдбарг. Гринев был довольно мягким и добрым, а Алик был немного другим. Конфликтов стало еще больше.
 |
В 1975 году очередной раз к нам пришел Бырыкин. Его взял Щеглов для усиления вокальной группы. Я был категорически против, но Щеглов меня не послушал. Ох, и помотало Сашу по ансамблям! Да не по одному разу.
В итоге сложилась вокальная группа: Капитанников, Буренкова, Костромин, Бырыкин и я. Мы легко делали пятиголосье. Это высокий уровень. Среди музыкантов считалось, что только у «Песняров» сильней вокал.
-У вас в репертуаре была очень известная песня "Когда молчим вдвоем". Ее не Бырыкин исполнял?
"Когда молчим вдвоем" пел Костромин, еще до прихода Бырыкина. Как она попала в ансамбль, уже не помню, но Бырыкин ее у нас не пел. Думаю, что он просто не потянул бы ее.
Кстати, во второй раз Саша Бырыкин от нас ушел так. Юра Антонов написал для нас четыре песни, и мы должны были их записывать на Качалова в пятом тон-ателье (самом лучшем на тот момент). Две из них должен был записывать в качестве солиста именно Бырыкин. Но он не явился на запись и больше вообще не появился. Юра Антонов обиделся и отменил запись.
-Эти песни потом кто-то исполнял?
Мы исполняли одну – «В который раз заря погасла…» Остальные песни я никогда больше не слышал.
-У вас был этап, когда инструментальную группу в составе Пивоварова, Фельдбарга и Плоткина композитор Давид Тухманов пригласил для записи альбома «По волне моей памяти»?
У нас сразу возникли проблемы с поездками в этот период. Ободзинскому это очень не нравилось. Дело в том, что Боря Пивоваров не нотник, а слухач, и Тухманову пришлось учить и разбирать ноты вместе с Борей. Фельдбарг помогал, как мог. Естественно это занимало очень много времени. Тем не менее, Боря считался одним из лучших гитаристов в стране.
-А как их Тухманов выбрал?
По слухам. Раньше только так было. Стало известно среди музыкантов, что у нас очень хорошая ритм-секция. Тухманов послушал и пригласил.
-Спустя пару лет этой же группой записывали миньон «Памяти гитариста»...
Да, но в ансамбле к этому относились спокойно, не ревностно. Я и сам бегал постоянно на записи, зарабатывал деньги. Они, наверное, тоже зарабатывали. Да и для престижа полезно.
-Ребята после этого не зазвездили?
Зазвездили, особенно Плоткин. И он довольно быстро после этого уволился. Плоткин мечтал уехать в Америку. Много занимался, думал, что он там будет великим барабанщиком. В итоге уехал и машины мыл там… Да и обстановка сразу стала чище. Кстати, пришедший на его место Болдырев был гораздо сильней, как музыкант.
-Почему у Вас с Плоткиным не сложились отношения?
Он считал себя великим барабанщиком, а меня слабым певцом. У меня была ставка 11 рублей 50 копеек, и у него была такая же ставка, но он считал, что я недостоин был такой ставки. Можно подумать, что он платил из своего кармана.
-А Гринев?
Гринев был простым русским, добродушным парнем. Совсем другой по характеру. Конечно, Плоткин влиял на него, но у нас Гриневым были нормальные отношения.
-Ходят легенды, что Пивоваров сильно пил?
Не только пил, но и курил.
-А с ним как складывались отношения?
Он попроще был. Пивоваров у Лундстрема работал только в номерах с Ободзинским. Его вроде бы Юра Щеглов где-то нашел совсем молодым. Боря прослушивался в ансамбль «Мелодия», но не был принят, так как не знал нотной грамоты.
А вообще он был, что называется «без царя в голове». Они сошлись с Сашей Бырыкиным, но у Саши хватило ума себя сдерживать.
-Говорят, что по пьяной лавочке, он играл концерты из-за кулис?
Да, было такое несколько раз. Сунули ему медиатор:
- Давай играй!
И он играл, на автомате.
-А когда ушел Пивоваров?
Точно не могу сказать, но где-то после конкурса «С песней по жизни». Он вернулся во Львов. С ним расстались понятно по какой причине.
-А что скажете о Фельдбарге?
Алик Фельдбарг был совершенно не пьющий. По характеру себе на уме, очень расчетливый. И очень хороший бас-гитарист.
Понимаешь, при Ободзинском у нас был такой высокий уровень и такая стабильность, что этого запаса хватило еще на несколько лет и после расставания с Валерой. Мы собирали аншлаги на автомате.
 |
Еще один этап связан с записью западных хитов. В 1975 году я и девчонки из «Сувенира» дали послушать Валере пленку и посоветовали взять в репертуар песню Джо Дассена «Индейское лето», но с русским текстом. А до этого он пел «Олеандр» Руссоса и «Я открываю двери» из репертуара Готта. Песня Валере понравилась, она не могла не понравиться, но поначалу его одолевали сомнения. Решили показать песню Онегину Гаджикасимову, чтобы он написал русский текст. Онегин написал, всем понравилось, и Валера стал ее исполнять в концертах.
А потом мы ее записали на пластинку. Пластинка имела бешенный успех. Кстати, там соло на трубе играл Гена Жарков. Он недолго у нас проработал, но оставил яркий след. В это же время работал известный саксофонист Юрий Веселов. Он даже исполнял в концертах одну песню «Возьми свои слова обратно» Дьячкова. Позже Веселов вместе с Жарковым перешли в «Красные маки».
(Здесь я хочу сделать небольшое отступление. Очень часто в воспоминаниях музыкантов мелькает фамилия – Веселов. Позволю себе здесь рассказать о Юрии Веселове. По словам бывшего музыканта «Красных маков» Ильи Бенсмана, Веселов был синтетическим артистом. Он играл на трубе, на саксофоне, на флейте, прекрасно пел и танцевал степ. После того, как Веселов покинул последний свой коллектив – «Экспресс» Александра Пульвера, он увлекся шансоном. Сделал целую программу, пел, играл, танцевал. При этом у Юрия руки росли, что называется, из того места. Он мог отремонтировать любую иномарку. Умер Юрий нелепо. Проснувшись утром после хорошего банкета, он почувствовал себя плохо. Но надо было идти в гараж ремонтировать чью-то иномарку. И там, в гараже, Юра надышался выхлопными газами и у него остановилось сердце…
Сын Юрия Веселова – Михаил, прекрасно поет и работает в составе «NEW-Самоцветов».
Прим. автора).