Георгий Симонян.
Между джазом и роком.
(июнь 2017 г.)2
 |
-И что было дальше?
Дальше началась моя история с группой «Диссонанс». Была такая группа «Рики-тики-тави». Ее организовал Алексей Уткин, который сейчас является дирижером и руководителем Государственного академического камерного оркестра. Он закончил консерваторию по классу гобоя, а потом освоил гитару. И освоил великолепно. Впоследствии он работал солистом в оркестре у Спивакова. На бас-гитаре играл Камиль Чалаев, на скрипке – Леша Фортунатов, на барабанах – Сергей Тришанков. Ребята неплохо играли, но по каким-то причинам группа распалась.
Алексей набрал новый состав. На ударных стал играть Алексей Гагарин. Легендарный барабанщик, работал у Левиновского, в «Арсенале». На клавишные Уткин пригласил меня. На бас-гитаре остался Камиль Чалаев, и на скрипке тот же Леша Фортунатов, к сожаленью уже ушедший из жизни. В итоге сложилась группа «Диссонанс», которая играла исключительно инструментальную музыку. А репетировали мы на базе «Веселых ребят», недалеко от «Белорусской». Музыканты «Веселых» иногда оставались после репетиций нас послушать.
В нашем репертуаре были произведения Жана-Люка Понти, Джона Маклафлина. Тогда никто не играл этих авторов. Помимо этого мы играли и композиции, которые я написал, которые написал Леша Уткин. На фестивале в Черноголовке, где выступали и "Аракс", и "Високосное лето", мы играли две моих композиции. После чего сам Юрий Сергеевич Саульский сказал, что таких групп у нас просто больше нет. Так мы играли. Причем, это был не совсем джаз-рок, а скорее фьюжн.
Именно тогда и состоялось знаковое знакомство в моей жизни. Мы с Алексеем Уткиным поехали покупать динамики у одного музыканта. Этим музыкантом оказался барабанщик Юрий Титов. Надо заметить, что Юра был весьма продвинутым для того времени. У него была музыкальная техника высокого качества, видеомагнитофон, и уже был автомобиль. Мы нашли много точек соприкосновения, сдружились.
А немного ранее я был на прослушивании в театре Ленком. Сергей Рудницкий хотел взять второго клавишника. Не знаю почему, но меня тогда не взяли.
В какой-то момент «Диссонанс» перестал существовать. Скорее всего, потому, что не было дальнейшего движения по направлению в профессионалы. Да и внутренние распри существовали. Мы разбежались, надо было чем-то заниматься. И я окунулся в ресторанную жизнь.
В то время было довольно сложно устроиться в МОМА. А уж попасть в хорошую точку – еще сложней. Мой отец по своим связям устроил меня в МОМА, о чем потом очень жалел.
Первым моим рестораном был «Рубин». Я вместе с Гариком Елояном, с барабанщиком Пашей Игнатьевым, его братом гитаристом Сашей Игнатьевым, басистом Толей Куликовым пришли к Елояну-старшему и его жене, которые работал в этом ресторане.
-Куликов – тот самый?
Да, тот самый, который работал в «Арсенале» и у Пугачевой.
Кстати, братья Игнатьевы играли еще и в группе «Сломанный воздух», а у них на басу играл Саша Миньков, ныне известный как Маршал, а на скрипке – Сергей Рыженко. И играли они преимущественно Грэнд Фанк.
Мы довольно интересно выстроили программу. В первой части мы играли инструментальную музыку, а во второй части играли то, что заказывала публика. Проработали там мы недолго, так как возникли разногласия с супругами Елоянами. Мы ушли из «Рубина» и разбежались по разным ресторанам.
Где-то в это же время мы стали играть сейшена в таком составе: Вадим Маликов – вокал, Сергей Тришенков – барабаны, гитара – Солопов, и я на клавишных. Этим же составом мы влились в ночную ресторанную жизнь, которая разрешалась только за пределами Москвы: Перхушково, Архангельское, Салтыковка…
 |
Тогда же я познакомился с Михаилом Звездинским. В тот роковой день, когда Мишу и музыкантов забрали в органы, я должен был работать с ним в ресторане «Азов», но по каким-то причинам оказался в другом «ночнике». Музыкантов отпустили, а Мишу посадили на долгий срок.
А до этого бывало, что мы с Мишей работали даже вдвоем. Честно говоря, таких людей я редко встречал. Таких организаторов или предпринимателей. Общаясь с Мишей, я понял, что недостаточно только нажимать на клавиши. Нужно еще что-то.
-Наверное, не случайный народ собирался на «ночное»?
Конечно. Система была такая. Мы обзванивали богатых клиентов и сообщали, что где-то планируется «ночное». А дальше работало сарафанное радио. В итоге съезжалась определенная публика. Каталы, воры, проститутки…
-Вы не работали в «Солнечном»?
Нет, это не моя история. Там работали Саша Барыкин, Гриша Безуглый…. Еще я никогда не работал в Салтыковке.
И где-то в это же время судьба меня сводит с Аркашей Северным. Все наработанное и подсмотренное у Звездинского, я применил в работе с Северным. Я сам договаривался с точками, в которых мы выступали с Аркашей. Знаменитый концерт на «Кропоткинской» организовал я. Мы проехали с Аркашей много разных точек. Причем я всегда набирал разных музыкантов. Например, в ресторане «Лесной» в Измайловском парке мы работали с Александром Клевицким, ныне художественным руководителем и дирижером оркестра Гостелерадио. У Саши тогда была автомашина «Москвич», который стоял наготове у выхода из кухни ресторана. И если в ресторан входила милиция, то мы тихо уходили через кухню, садились в Сашин «Москвич» м быстро уезжали.
Еще я придумал такой ход, что не обязательно делать ночные концерты. Можно было делать их днем или во второй половине дня. Однажды произошла ситуация в кафе «Молодежное» на улице Горького, недалеко от Кремля. На концерт Северного собралось человек 25 крутых. И надо было такому случиться, что в этот день была годовщина образования ВЛКСМ. И комитет комсомола одного из районов там решил отпраздновать это событие. Концерт оказался под угрозой. Я начал судорожно искать выход из ситуации. И нашел. Позвонил друзьям в ресторан гостиницы «Россия» и договорился, что мы туда перебазируемся. Это же рядом. Я выскочил на улицу, поймал какой-то автобус Икарус. Посадил туда крутых мужчин и их женщин в дорогущих шубах и бриллиантах, Аркашу Северного, музыкантов. И мы переехали в «Россию». Там и состоялось выступление Северного.
Последний такой концерт мы дали на Новом Арбате в «Бирюсе». Еле ноги унесли, и после этого случая я решил заканчивать с такого рода деятельностью. К сожаленью, Аркаша был к тому времени очень слаб, забывал тексты. Он принимал какие-то таблетки. А в 1980 году в апреле Аркадий Северный умер.
Кстати, я еще умудрялся днем работать концертмейстером в спортивной школе по художественной гимнастике. И даже ездил с ними на сборы.
Тогда же, весной 1980 года я впервые оказался за границей. Были такие «Поезда Дружбы». Комсомольские шишки ездили в страны соцлагеря. Они приглашали с собой музыкантов, но чаще просто продавали эти путевки. Вот таким образом я и оказался в Венгрии. Причем случайно оказался в купе с первым секретарем горкома ВЛКСМ. После этого все члены делегации посчитали, что именно я был приставленным в делегацию из соответствующих органов. И только в последний вечер, в городе Дебрецене, когда я выпил на банкете и полез на сцену играть с музыкантами, им стало ясно, что я не из органов. Возвращались в Москву уже друзьями (смеется). А на комсомольских работников, торговавших путевками, позже завели уголовное дело.
-И что вы решили делать дальше?
Весной 1980 года я переговорил с Юрой Титовым и присоединился к группе «Виктория». На тот момент группа, помимо ударника Юры Титова, состояла из бас-гитариста Александра Смеяна, гитариста Сергея Березкина и мультииструменталиста и вокалиста Павла Смеяна. Нам надо было найти точку, чтобы зарабатывать деньги. Сначала я договорился работать в гостинице «Турист», а потом в Измайлово.
 |
-В «Виктории» начинал, известный на всю страну, благодаря проекту «Голос» -Андрей Давидян?
Да, конечно. Но к тому времени Андрей окончил Институт Азии и Африки МГУ и уехал работать в Алжир переводчиком. Когда он приезжал в отпуск, то появлялся в наших компаниях. У него тогда было все хорошо: машина «копейка», шмотки и прочее.
-А как делили репертуар такие яркие и своеобразные вокалисты - Смеян и Давидян?
Сначала больше пел Давидян, а когда он ушел, то стали петь Паша и Саша Смеяны.
-Смерть Давидяна была шоком для многих. Только стал раскручиваться телевидением и …?
Оно же, телевидение, его и погубило. Загнал он себя. Пошли большие деньги. Андрюша думал за пару лет заработать на всю жизнь. Вот и гнал лошадей. За несколько недель до трагедии мы встречались с ним – он приходил к Юре Титову. Рассказывал. Мы ему желали быть аккуратней, но он так и не внял. А ведь у него незадолго до этого случился аппендицит, делали операцию, потом – другую. Надо же отлежаться. А он через три дня поехал на гастроли.
 |
-Скажите, этот стиль, в котором выдержана первая пластинка «Рок-ателье», был стилем «Виктории»?
В общем, да. Я могу сказать, что песня «Я пел, когда летал» уже была ими написана. Вторая песня – «Распахни окно» была написана уже при мне.
-И как вам с ними работалось в ресторане?
Очень сложно. Дело в том, что ребята совершенно не знали ресторанного репертуара. Но с этим как-то выкручивались. Потому, что часто были под кайфом(смеется).
Так мы и работали в ресторане, пока нам не сделал предложение Крис Кельми. Суть предложения была в том, что мы всем составом переходим в театр Ленинского комсомола. И к нам присоединяется сам Крис. Кельми всегда был хорошим администратором. Он был в курсе, что из театра ушел весь коллектив «Аракса». И понимал, что это очень перспективное дело.
Сам Крис незадолго до этого ушел из «Автографа». Понятно было, что он в «Автографе» не задержится – у Саши Ситковецкого предполагалась совершенно другая стилистика.
Мы согласились с предложением Кельми. Это был сентябрь 80-го года. А в октябре в театре начинался сезон. За ночь мы отрепетировали и ввелись в «Звезду и смерть Хоакина Мурьеты», а за неделю сделали «Тиля Уленшпигеля».
Нас приехали прослушать Марк Захаров, Николай Караченцов, директор Марк Варшавер, зав. музыкально частью театра, кто-то еще. Всем все понравилось, и мы начали работу в театре.