Георгий Симонян и Сергей Соловьев.
Вадим Дейнис: Мне казалось тогда, что я ничем не хуже Робертино Лоретти.
(июнь 2010)1
 |
В Благовещенске меня во дворе всегда просили что-то спеть. Моей любимой песней была « Прощай, Антонина Петровна». Представляете, пятилетний мальчик поет такую песню. Видимо, меня слушали не только дворовые потому, что однажды к нам пришла женщина и предложила маме подумать. Как оказалось, она была солисткой оперного театра из Новосибирска. А предлагала она отправить меня в Новосибирск, в школу для одаренных детей при оперном театре. Но я был довольно болезненным, и мама не решилась меня отправить. Потом родители развелись, и мы переехали с мамой в Краснодарский край. Там мы пробыли недолго, так как переехали в Грузию. Мама работала при воинской части.
Наверное, много школ меняли?
Не сосчитать. И вот, когда мы жили в Грузии, то появились пластинки Робертино Лоретти. Я с ума сошел от «Аве Марии». Выходил на берег и орал, что есть мочи. Мне казалось тогда, что я ничем не хуже Робертино Лоретти. Сейчас я знаю, чем хуже…
Тогда же я стал петь в хоре школы.
Потом на какое-то время мы переехали в Литву, но маме с отчимом было сложно там найти работу, и мы вернулись в Краснодарский край. И уже там на новогоднем вечере я что-то исполнил, это увидела учительница и…пошло. Я стал выступать и петь везде и всюду. Участвовал в каких-то смотрах и конкурсах среди школ. Помню, пел «Санта-Лючию» под баян на каком-то конкурсе.
В 14 лет мой отец забирает меня к своей матери в Евпаторию. Там мы живем немногим меньше года и потом перебираемся в Москву к новой жене отца. Я жил с матерью и дочерью моей мачехи в районе Фили в 15-метровой комнате, а отец с женой у других родственников. Моя сводная сестра училась на дирижерско-хоровом в училище Октябрьской революции и в комнате было фортепиано. Она и занялась моим музыкально-теоретическим образованием. Но вскоре отцу как инвалиду войны дали квартиру в Чертаново, и мы переехали туда. После 8-го класса я поступил в Архитектурно-строительный техникум в Измайлово. И в это же время в гараже отца моего товарища мы стали делать гитару из ДСП.
Однажды встречаю своих одноклассников. И они предлагают мне стать третьим и переделать мою гитару в бас-гитару. Они учились в Московском Авиационно-строительном техникуме в Филях. В техникуме был ансамбль, но они уходили в армию и место ансамбля освобождалось. Мы стали там репетировать. Добавились еще ребята и мы назвались – ансамбль «Тайфун».
Что исполняли?
Нам очень нравились «Поющие гитары», польский «Червоны гитары». Их и пели. На польские песни я писал русские тексты. Мы играли в техникуме на танцах, а пускали туда только учившихся без троек. Далее наш неформальный лидер Сережа Журавлев связался с районным комитетом ВЛКСМ и выступлений стало очень много. Комсомол пихал нас на слеты, встречи с молодежью и т.д.
Какие еще наши ансамбли нравились?
Очень любил «Песняров». Нравились «Веселые ребята», ходил на их концерты. И с Бергером, и с Пугачевой. Позже новый состав «Самоцветов» нравился, где музруком Пресняков был.
В 18 лет я бросил техникум и пошел работать в такси. Машина иногда использовалась как подручное средство для выезда на концерты.
В армию меня не забрали, так как нашли кучу болезней. Правда, меня пытались забрать лет в 27, когда я работал у Мулермана. И у меня уже было двое детей.
Далее, ребята из нашего ансамбля оказались на практике в Институте точных приборов на Бауманской. Ну и предложили устроить там вечер танцев. И пошло- поехало. Меня пригласили работать в этот институт. Сначала слесарем, потом в гараже был оформлен. Аппаратура была там прекрасная, играть было очень интересно. Но в то же время мы почувствовали, что нам не хватает знаний. И тогда я пригласил свою сводную сестру в ансамбль играть на рояле. К тому времени я уже только пел. Также были три гитариста, клавишник и ударник. И после появления сестры мы стали играть такие композиции, как «Саласпилс». Это был 73 год. К тому же наши умельцы из участников ансамбля сделали ревербераторы и еще кое-какие примочки для гитар. А моя сводная сестра привела свою знакомую, которая пела как Лили Иванова. В ноль! Ее звали Галя Лушина, потом она работала в оркестре Утесова. Но играли мы так недолго. По разным причинах коллектив перестал существовать.
В это время меня пригласили в ансамбль «Алые паруса» при знаменитом ДК им. Горбунова. А через некоторое время я оказался в ансамбле при ДК Кремлевской Клинической больницы на Молодежной. Вот там уже все было абсолютно серьезно. Вокалом с нами занималась преподавательница Берта Семеновна Борисенкова, которая впоследствии работала администратором в МосОблФилармонии.
Научила петь профессионально?
До этого мы орали и ревели, а тут стали петь. И вообще, я понял, что умею петь только несколько лет назад. Легко отрабатываю свадьбу и даже не устаю. А раньше уставал, голос садился. Да и диапазон стал шире.
В 74-ом году я женился. Требовалась стабильность и я вернулся в такси. Но музыку не бросал. Стал работать с ребятами с 4-го курса консерватории, духовиками в Перово. Ансамбль назывался «Движение». Кроме этого, пошел учиться на флейту. На клавишах у нас играл Миша Портной. И вот однажды он меня спрашивает:
- Ты в Росконцерт не хочешь?
А я, напомню, водитель, таксист. Он очень долго меня уговаривал, даже мою жену достал. А получилось так. Его пригласили в «Ровесники» и попросили найти вокалиста. Вот он на мне и зациклился. В конце концов, я поехал на прослушивание. База была в районе метро "Динамо", на ткацкой фабрике. Спел одну песню собственного сочинения и пару популярных. Проблема была в том, что Сигал требовал показать то, о чем пою. Но я был жутко статичен. Потом пообщались с Сигалом. Он спросил про зарплату, я назвал сумму, которую получал в такси. Он сказал, что таких денег я здесь получать не буду. Я сказал, что деньги для меня не главное. Это такая проверка была. После чего он сказал идти оформлять документы, так как буквально через день должна состояться запись для ТВ. Это был февраль 77-го.
Запись была «Голубого Огонька» на 8 Марта 1977 года. Приехал я один из «Ровесников». Дали текст, ноты. Пели песню Алексея Мажукова, странного такого на вид товарища. Когда потом показывали этот «Огонек», то оказалось, что солировал в этой песне Фокс – Александр Белявский. А мой голос звучал в хоре и на бэках. Да и увидеть на экране мне себя не довелось. Правда, прислали гонорар за эту запись. Кажется, 5 рублей.
А потом пошел процесс увольнения из таксопарка и поступления в Росконцерт. В отделе кадров Росконцерта на меня вылупили глаза:
- Ты из шоферов и сразу на сцену?
В общем, отправили меня. Хорошо, что в этот момент появился Сигал и все уладил. Я стал артистом Росконцерта.
А мужского вокала вообще не было на тот момент?
Практически, нет. Упор делался на женский вокал. Ну, понятное дело, - жена. Кстати, «Ровесники» были созданы в 75-ом году как самодеятельный коллектив. А в то время в Москве уже, как лет двадцать, жила болгарская певица Стояна Николова, у которой не было аккомпанирующего коллектива. Сигал с ней быстренько договорился. Она ему все свои связи и знакомства отдала. Плюс помогла перейти в Росконцерт. Потом Сигал от нее избавился. Позже с нами работал Заур Тутов. Он был все время жутко недоволен ансамблем и собой. Так как был тогда очень требовательным сам по себе.
Еще вспоминается, что костюмы у ансамбля были жутко страшные. Чуть ли не секонд хэнд. И только к конкурсу советской песни сшили новые.
Вы вместо кого пришли?
Я постепенно вводился вместо вокалиста и гитариста Логинова, но только на вокал. Логинов был единственным, кто имел серьезное музыкальное образование в том составе. Хотя при этом он пел жутко фальшиво.
Кто тогда был в составе?
Олег Погожев –гитарист, Юля Тюрина – солистка, которая стала впоследствии его женой. Лена Новикова – жена Сигала - вокал, Алексей Аверьянов – барабанщик, Пастухов – бас-гитарист, Красавин – тромбонист, Савчук - саксофонист.Портного взяли на клавишные позже меня, где-то через месяц-два. Он сокрушался по этому поводу – меня порекомендовал, а его самого взяли в состав не сразу.Тимур Миронов пришел после первых моих гастролей на бас-гитару.