Георгий Симонян
Мой голос не вписывался в формат.
(февраль 2016).4.«Пламя».
6
Когда я ушел из «Голубых гитар», то сначалая позвонил Николаю Воробьеву. И хотя, я почувствовал его внутреннее ликование, тем не менее, он мне предложил приехать в Иваново-Франковск, где в тот момент находился ансамбль «Музыка», и прослушаться. Это меня удивило и оскорбило. Все-таки, я к тому времени поработал в двух крутых ансамблях, да и он меня прекрасно знал. К тому же до меня доходили слухи о том, что когда Коля создавал ансамбль «Музыка», он говорил нашим общим знакомым, что когда я раскручусь, то ко мне придут работать Лерман и Малежик (смеется). Разумеется, я ему больше не позвонил.
 |
Позвонил Вите Дегтяреву, который тогда уже работал в ансамбле «Пламя». Он мне сообщил, что уходит Валя Дьяконов и ему требуется замена. Правда, сравнивать меня и Валю Дьяконова очень сложно, мы совсем разные. Особенно, это проявилось в песне «Алло, алло, Алена», которую мне дали исполнять в концертах. Валя ее пел в образе отличника, а я – в образе хулигана, которым был в составе «Голубых гитар». После этого дуэт, возглавлявший «Пламя» (Березин и Михайлов- Рапопорт), посчитал, что я не гожусь стать флагманом советской песни, которым был Дьяконов (смеется). И что я не совсем вписываюсь в коллектив. Причем, до такой степени не вписываюсь, что когда в 1978 году летом ансамбль поехал на Всемирный фестиваль молодежи на Кубу, вместо меня взяли рабочего сцены, посчитав, что это более необходимая единица, нежели Малежик. И что интересно, все песни, которые я исполнял в «Пламени» проходили на "ура", но при этом меня отправили в запас.
Зато потом, когда я появился в 1982 году «Утренней почте» с песней «Двести лет», написанной в 1979 году по просьбе Мулермана, меня признали. Стали тащить в разные стороны, но в отместку за прошлые обиды я старался даже не всегда фотографироваться с ансамблем. Проработав девять лет в «Пламени», я так и не стал его лицом, хотя исполнил несколько знаковых песен.
-Мулерман попросил написать песню «Двести лет»?
Тогда очень популярны были композиторы Антонов, Добрынин. И мне хотелось прорваться. С Мулерманом мы часто пересекались на гастролях. И я, писавший, в основном, в стилистике блюза и рок-н-ролла, предлагал кое-что ему. Естественно, он не брал. Но, тем не менее, просил еще что-то написать. Я послушал несколько выступлений и придумал этакую цыганскую песню. Он взял клавир, но включил в свой репертуар только после того, как я ее исполнил на ТВ, и она стала популярной. Кстати, я ее и Пугачевой показывал. Она положили ее в ящик своего стола. А мне же не терпелось. Я ей очень «благодарен» за то, что она не спела эту песню. «Двести лет» стала моей визитной карточкой.
Я вспоминаю что, когда работал в «Веселых ребятах», Слободкин мне говорил:
- Я слышал, вы предлагаете свои песни другим ансамблям. Вячеслав! Негоже усиливать наших конкурентов!
-«Пламя» тогда - по сути это еще были прежние «Самоцветы»?
Да, к тому времени ушли только Дьяконов, Генбачев, Могилевский и Жарков. Их заменили Дегтярев, Никитин, Редько, Черепухин и Колоколов. Но идеология осталась той же, да и репертуар не особо изменился со времен Маликова.
-У Могилевского, пожалуй, у единственного в том составе был сильный вокал?
Наверное, громкий. И что толку? Он же ничего не спел того, что запел бы народ. Народ же не запел «If You Need Me». Я имею в виду «Если будем вдвоем». В отличие от Дьяконова, Ирины Шачневой и Петерсона. Начиная от «Мой адрес – Советский Союз» до «Багульника» и «Снег кружится». Тот же Юра Петерсон спел «Жил-был я», на мой взгляд, даже интереснее Градского. Во всяком случае, с большим пониманием того, о чем написал Кирсанов. Хотя Петерсона вряд ли взяли бы на вокальное отделение Гнесинки (смеется).
Кстати, у Юры была очень красивая песня - «Боль разлуки – не ручей». Но Березин решил ее не записывать, так как занимался тогда продвижением своих песен. Или песни тех авторов, которые могли бы лоббировать в первую очередь его творчество.
Юра Петерсон еще отличался тем, что мог взять любую дудочку в «Детском мире» и сыграть на ней в нашем концерте. Она у него звучала.
Петерсон был прекрасным автором, а его цикл песен на стихи Есенина уникален. Так как он сумел прочитать Сергея Александровича, не смог сделать никто из композиторов, пытавшихся «оплодотворить» своей музыкой стихи великого поэта.
-Кстати, ансамбль «Ариэль» прекрасно записали композицию «Танюша» из этого цикла?
Да, но это исключение, которое подтверждает правило.
-Почему у Петерсона не сложилась сольная карьера?
Думаю, из-за того, что он вовремя не ушел из «Пламени». А может быть он стал заложником своего образа, сложившегося в ансамблях ранее. Я считаю, что он ярко заявил о себе и в «Веселых», и в «Самоцветах», и в «Пламени».
Например, когда я выстрелил, меня толком никто не знал. Я был на новенького. А у него уже был имидж.
 |
-Действительно первой исполненной вами песней в составе «Пламя» была песня под названием «Проталина»?
Да, было такое. Это моя песня на стихи Семена Каминского. К сожаленью. эта песня потеряна.
-Хочу спросить по поводу этапного спектакля ансамбля «Пламя» - «Кинематограф». Почему он не получился?
По сути это был не спектакль с какой-то идеей, а просто набор песен. В спектакле все-таки есть завязка, кульминация, развязка и прочее. А здесь были просто песни на стихи прекрасных поэтов – Левитанского, Тушновой, Мориц, Самойлова… Народ хотел услышать «Идет солдат по городу», а ему предлагались такие сложные произведения, в которых трудно было разобраться.
-А вы что пели в спектакле?
С Ириной Шачневой мы пели «Под музыку Вивальди», сольно я пел песню «Час пик», песню Минкова на стихи Монастырева и Писаржевской «Красный трамвай». И еще мне позволили даже спеть пару своих песен.
-В ансамбле «Пламя» работал Шаповалов. Это который?
Это один из «Москвичей» - Валерий, который потом создал группу «Лимонадный Джо». В «Пламя» его пригласил Алексей Шачнев, который работал со всеми братьями в «Москвичах».
-Правильно я помню последовательность ваших хитов, появлявшихся на телевидении? «Двести лет», «Мозаика»…
«Двести лет», «До свиданья», потом «Мозаика».
-«До свиданья» вы исполняли с Наталье Киреевой. Она к тому времени не работала в «Голубых гитарах»?
Она работала в ресторане гостиницы «Космос».
-Кто написал текст этой песни?
Там была довольно странная история. В ансамбле «Пламя» работал конферансье Андрей Васильев (в дальнейшем - исполнитель шансона. Скончался в 2011 году – прим. автора). Мне он всегда напоминал персонажа «Необыкновенного концерта» Аркадия Апломбова. В концертах Андрей делал буриме. И поэтому я часто просил его написать мне какой-нибудь текст. Так вот Андрей и дал мне этот текст. Я написал музыку и получилась песня «До свиданья». Нас с Наташей должны были снимать в «Утренней почте». Требовалось назвать авторов. Я позвонил Андрею, обрадовать тем, что нашу песню берут в телепередачу. А он мне говорит, что текст написал не он, а папа его девушки. Его зовут Олег Левицкий. Я так и записал. Но никакой Олег Левицкий на меня так и не вышел.
 |
-Мы забыли еще один шлягер – «Лилипутик». В начале 80-х у вас произошел всплеск в сочинительстве и исполнении?
В 1982 году во время поездки в Афганистан, я распевал свои песни после концертов ансамбля «Пламя», когда мы засиживались с офицерами. Я почувствовал тогда, что мои новые песни воздействуют на зрителя гораздо больше, чем ранние. Как говаривал Маркс: количество перешло в качество. Я написал тогда много интересных песен. Даже Коля Расторгуев пел мой рок-н-ролл. То ли в «Лейся, песня», то ли в «Здравствуй, песня». Не помню, где он тогда служил.
Еще работая в ансамбле «Пламя», я записал свои первые магнитоальбомы. И сделал тогда такой хитрый ход - я придумал виртуальную группу «Саквояж», в которой играли различные сессионные музыканты – Петр Подгородецкий, Сергей Кудишин, Сергей Соколов, те же Шаповалов и Дюжиков. И когда я решил начать выступления с группой «Саквояж», то она уже была известной. Хотя в нее пришли тогда совершенно другие люди.
-Сергей Кудишин позже работал в «Веселых ребятах»?
Кстати, именно я его пристроил в «Веселые ребята». Он очень хороший музыкант. Когда мы записывали первые магнитоальбомы, он был совсем молодым парнем. Потом работал в «Альфе», в «Черном кофе». Молодой музыкант, инструменталист, а задумывался тогда, в те годы, о собственном почерке как гитариста. Эх, если бы не наркотики….
-Попав в ансамбль «Пламя», вы практически сразу оказываетесь на ТВ, чего не было в предыдущих коллективах.
Да, «Идет солдат по городу». Я участвовал в съемке, но фонограмма была записана до моего прихода.
 |
Года три Березин продолжал искать замену Вале Дьяконову, и от меня он отмахивался как от назойливой мухи. Но при этом он понимал, что все песни, которые я исполняю в концерте, проходят на "ура". И так просто от меня уже не отмахнешься. Чуть позже Березин пригласил Витю Аникиенко опять же, рассчитывая превратить его во флагмана советской песни. И опять не сложилось.
-А как вы сами впервые попали на ТВ?
Помнишь, Бориса Пургалина, который вместе с Гинзбургом делал программу «Бенефис»? Так вот, Борис Лазаревич, будучи музыкальным редактором на ТВ и ответственным за «Утреннюю почту», обратил внимание на мою песню «Двести лет». Он меня пригласил к себе, и я полтора часа пел ему свои песни. Он курил и слушал. И потом Борис Лазаревич произнес:
- Я вас поздравляю! Вы меня не разочаровали! Чем я могу вам помочь?
- Я – музыкант, но хочу стать автором.
- Кто исполняет ваши песни?
- Понаровская, Георгиади.
- Вячеслав! На сегодняшний день шлягеры могут выдавать только двое – Антонов и Пугачева. От тех, кого вы назвали, ни одной песни не вышло. С какой песней ассоциируется Понаровская, а тем более, Георгиади? Не хотите ли сами исполнить свою песню? Вы написали большой шлягер.
Мне с большим трудом Березин разрешил сниматься. Я постоянно говорил о том, что мне уже тридцать пять. И если не будете давать мне исполнять свои песни, то я уйду из ансамбля. Думаю, что Березин не ожидал такого моего успеха, поэтому и позволил.
Кстати, в одном из ток-шоу один журналист, пытаясь меня заклевать, сказал, что эта песня открыла дорогу монстру под названием «Шансон». На что я ответил, что если это так, то вы сделали мне комплимент.
-В связи с вашей работой на ТВ, отношение в ансамбле «Пламя» к вам не изменилось?
Было неоднозначным. Съемки на ТВ начались после успеха моих сольных магнитоальбомов. Песни пелись в ресторанах страны, но меня толком не знали. И были такие ситуации, что меня приглашали одного в какой-то город на съемку на ТВ. Я приезжал в этот город, меня селили в люкс, снимали. А потом я приезжал в этот же город с ансамблем «Пламя». И селили меня, в лучшем случае, в одноместный номер в той же гостинице. К тому времени я уже понимал, что успех моих магнитоальбомов должен привести к тому, что я или уйду из коллектива, или коллектив превратится в аккомпанирующий состав. В итоге так и получилось. Меня попросили из ансамбля.
-Прям таки попросили?
Журналист Михаил Садчиков делал на концертных площадках Питера программу на манер «Музыкального ринга». На одну из программ он пригласил меня и Лозу. Нас терзали различными вопросами, мы пели песни и одним из вопросов ко мне был таким:
- Вы пишите и исполняете очень интересные композиции. Вам не надоело петь советскую ерунду в составе ансамбля «Пламя»?
На что я ответил, что «Пламя» - это место, где лежит моя трудовая книжка, а то, что вы слышите это мое творческое начало, моя самодеятельность.
Об этом интервью стало известно Березину. Когда я вернулся, то Березин был страшно недоволен. Начал мне выговаривать, что я не уважаю коллег и ставлю себя выше коллектива. И в таком случае я должен уйти. Я написал заявление об уходе и в эту ночь написал песню под названием «В мире нарисованном», где размышлял о моей горькой судьбе артиста.
-Дату увольнения из «Пламени» помните?
20 ноября 1986 года.
-На ваше место в ансамбль «Пламя» был приглашен Алексей Кондаков?
Нет, с Лешкой мы довольно долго работали. На мое место пригласили Григория Рубцова. Он даже похож на меня.
После моего ухода из «Пламени», Березин стал со мной разговаривать очень уважительно. Хотя я не давал никакого повода к этому. Может быт, он видел мой успех, и это вызывало такое отношение. Порой даже стал спрашивать советы. Однажды в разговоре он мне признался, что хотел бы записать альбом, как Северин Краевский, - все песни под рояль. На что я ему сказал, если хочешь - запиши. Но он в ответ стал говорить, что якобы я его подталкиваю ко всяким авантюрам.
Еще был такой разговор:
- Вот мы в ансамбле раскручиваем музыкантов, а они потом уходят, бросают меня. Вот и ты ушел, - сказал он, обращаясь ко мне.
- Во-первых, я не ушел, а ты меня выгнал. А во-вторых, считай, что не я бросил коллектив, а ты воспитал такого музыканта, который способен пуститься в сольное плавание. И тогда будет совершенно другое восприятие этого факта у тебя и у окружающих.
Вообще-то, Березин довольно своеобразный человек и худрук. Помню, как он доставал Юрку Редько тем, что в одной композиции его гитара должна играть как в композиции July morning группы Uriah Heep, а тут же в другой, как у гитариста из Queen. Не понимая, что там на такое звучание целые индустрии работают, а у Юрки всего одна педаль. Естественно, Юра ему возражал, на что Березин отвечал:
- А ты старайся!
Или, услышав какой-то оригинальный звук синтезатора, Березин тут же приобретал его, хотя этот инструмент вообще не требовался в наших песнях. Вот такой странный товарищ.
-При этом как композитор Березин написал бессмертный хит – «Снег кружится»?
Не только. Мне очень нравится «Переведи часы назад». И еще был хит – «На два дня».
-Вы слышали про судьбу клавишника «Пламени» Ивана Денежкина (Самарина)?
Я помню, когда мы встречались последний раз, то он был каким-то пивным магнатом.
Ваня – очень хороший музыкант, прошедший школу ресторана. Он очень любил выпить, но и при этом всегда был заряжен на зарабатывание денег. Знал где и что продать после поездок. Еще помнится, что они с Юрой Петерсоном были большими друзьями. В последнюю нашу встречу он говорил, что удачно ведет пивной бизнес.
-Так вот он оказался в Доме ветеранов сцены.
Да ты что?! Не знал. Надо будет съездить туда, проведать Ваню. Может быть концерт дать.
 |
-С Алексеем Шачневым сейчас общаетесь?
Да, даже был на выступлениях группы, в которой он играет - «Роктябрята». Я Леше очень благодарен за то, что он меня познакомил с поэтами – Павлом Хмарой и Сергеем Таском. И вообще, он классный парень. Когда мы поехали на Мадагаскар, то там не проходили наши песенки. Тогда на сцене оставались мы втроем – Леша, я и Витя Дегтярев. И давали английский рок-н-ролл.
-Из Мадагаскара «Пламя» привез песню, которую записали потом с русским текстом?
Да, ее пели Ира и Юра Петерсон. А я там пел какую-то революционную песню, которая начиналась просто криком. И как только я начинал вопить, то там публика подхватывала и мне дальше петь не нужно было. Они сами ее пели. А когда мы попробовали исполнить ее на концерте в Брянске, то народ вообще не понял, что мы хотели сказать. По окончании песни была полнейшая тишина в зале.
-Давайте поговорим о человеке, который сыграл определенную роль в вашей судьбе, о Викторе Дегтяреве?
Витя – прекрасный, разносторонний человек и уникальный музыкант. Музыкант от Бога. Он мог играть на всем. Мог взять любую палку и через пару дней играть на ней. На том же Мадагаскаре нам подарили какие-то бамбуковые дудочки. На следующий день он играл на этой дудочке на концерте.
Витя где-то год позанимался на баяне в каком-то в кружке, и у него хватка была намного лучше, чем у меня – выпускника музыкальной школы, отличника по классу баяна.