Галина Стельмах.
Во всем был самоучкой...
(июнь 2016)1
 |
- Лев, Вы один из тех людей, с которых в СССР начинался вокально – инструментальный жанр. Расскажите, пожалуйста, как это было. Мне всегда интересно, как получается так, что маленькие дети, особенно мальчики, меняют прогулки, игры с друзьями на, казалось бы, скучное для ребёнка разучивание гамм?
Значит, началось все это у меня в самом -самом раннем детстве. Я, уже начиная с детского сада, был певцом: меня ставили на стульчик, и я пел. Родители поняли, у меня есть способности к пению , и они их развивали, помогали мне в этом.
Я не могу никогда забыть, что все свое детство, к великому сожалению, мы жили не в очень хороших условиях, и мне приходилось спать на кухне, на раскладушке, и я держал около себя маленький, такой …как бы, приемник. Тогда не было ещё «Спидолы». Делали какие -то маленькие приемники, такие, самодельные, в котором может быть была одна станция или две станции, я даже не помню…И вот, слушая эти маленькие приемнички, я полюбил музыку и ею стал интересоваться.
Как только появились первая возможность покупки приемника с короткими волнами, то я стал слушать станции с иностранной музыкой. Для меня это было просто открытием, я увлекся очень серьезно. Начал доставать разные записи.
Тогда были еще в ходу записи на рентгеновских пленках, вот я когда доставал очередную песню очередного певца, для меня это было просто открытие! В те годы были популярны, только взошедшие Элвис Пресли, Луи Армстронг. Все то, что первое появилось, я все это впитывал в себя по этим пленкам.
Я сам освоил пианино. Во всем был самоучкой, меня никто не учил, я научился себе аккомпанировать, и у меня все это хорошо получалось.
Когда я приходил куда-то в гости с родителями, меня всегда просили что-нибудь исполнить. И я уже тогда на пианино наигрывал мелодии и пел песни Пола Анки или Элвиса Пресли.
Потом, потихонечку, я взрослел и начал серьезно относиться к музыке. Стал искать участников, чтобы собрать одного, двух, трех человек для того, чтобы получилось организовать какой –то коллектив для выступлений. Мне было тогда, если я не ошибаюсь четырнадцать лет, и я нашел единомышленников, которые начали вместе со мной что- то там пробовать, что-то играть на каких-то барабанчиках и прочее.
В городе Риге, устраивались вечера, в институтах, в школах. И вот я с этим маленьким составчиком начал петь по этим вечерам. Все иностранные песни в то время считались «супер». Если человек поет иностранные песни, все им восхищались. А если еще и пелось близко к оригиналу по голосу, люди очень радовались и воспринимали этих певцов с большим удовольствием. Таких людей в то время было в Риге очень, очень мало, потому что это было только начало.
Я преуспел в этом деле и практически все вечера (Юра Петерсон и Толик Могилевский знают) в школах были отданы мне.
Я приходил с этим маленьким бэндом, и мы играли, и пели именно иностранные песни, из- за чего, естественно, у меня начались неприятности с комсомольскими руководителями. Они начали нас «долбать», нас стали запрещать, не пускать, но мы старались все это преодолевать.
В пятнадцать лет я получил первое свое предложение работать в кафе «Аэлита», в городе Рига. Это было самое популярное молодежное кафе, которое находилось рядом с ГВФ , это Институт гражданской авиации. Туда приходили вся молодежь, шестнадцать, семнадцать лет. И вот в пятнадцать лет я получил первую свою работу в этом кафе. Там я пел русские песни тоже, но в основном мой конек был – иностранные песни. Так началась моя творческая деятельность.
 |
Потом пришла мысль о том, что для того, чтобы стать профессионалом, мне нужно пройти какую-то школу большого интересного оркестра. Но как туда попасть? Я еще молодой, мне исполняется шестнадцать лет…
И вот я устраиваюсь в Рижскую Государственную филармонию, в Рижский эстрадный оркестр, в качестве рабочего сцены, начинаю вместе с этим оркестром ездить на гастроли.
- Школу Вы не закончили, получается?
Школу- то я закончил, но, к великому сожалению, закончил только семь классов и бросил, потому что у меня уже началось пение и, так получилось, что уже не хотел ничего, кроме пения. К великому сожалению, я не закончил десять классов, за что меня мои родители очень сильно ругали, но я ездил с Рижским эстрадным оркестром, разгружал и устанавливал на сцене, всё, что нужно для оркестра и втихаря, в тайне тренировался петь. Я увидел, как поют певцы, как они выходят на сцену, как они себя ведут. Я жил этой жизнью и потихонечку пел. В то время, когда я работал в Рижском эстрадном оркестре, руководитель был Александр Кублинский, потом его сменил руководитель Эгил Шварц-это муж Ларисы Мондрус.
Как попала Лариса Мондрус в Рижский эстрадный - тоже интересный эпизод. Когда я работал по институтам, то услышал девочку, молодую, красивую, которая пела потрясающим голосом. Когда уже был в Рижском эстрадном оркестре в качестве рабочего сцены, то сказал нашему директору Якову Михайловичу Штукмейстеру, что я видел великолепную певицу, Ларису, которая поет и американские, и итальянские, русские песни просто потрясающе. Он знал, что я пою и доверял моему мнению. Получилось так, что я их познакомил. Она вышла на конкурс в рижском эстрадном оркестре и получила возможность петь. То есть с моей подачи Лариса Мондрус начала петь в Рижском эстрадном оркестре.
После того, когда я отработал целую вахту в оркестре в качестве рабочего сцены, я пытался попасть туда, как певец, но в Рижской филармонии был страшный директор, Швейник, кажется, его фамилия. Он заявил мне:
-Лев, в нашем оркестре рабочие сцены никогда не пели и петь не будут!
Короче говоря, мне дали от ворот поворот.
И в этот момент я узнаю, что в Литве (мне уже тогда исполнилось восемнадцать лет), проходит конкурс в «Литовский государственный оркестр». И вот я приезжаю в Литву, бросая всё . Я был такой - сила воли была большая. Не слушая никого и ничего, я мог взять билет на поезд, на самолет и летел, ехал туда, куда считал нужным, чтобы добиться своего.
Приехал в Литву и пошел на конкурс Литовского государственного оркестра под руководством Иозефа Тишкуса. И вот я попадаю в этот оркестр. Меня берут певцом второе отделение закрывать. Я пел в этом оркестре, где - то полтора года. Мы объездили весь Союз.
Вдруг, в один прекрасный день, раздался телефонный звонок. Это был Толик Васильев из «Поющих гитар». Он предложил мне приехать в Ленинград и попробываться в ВИА «Поющие гитары». Я ему сказал, что я на гитаре не играю. Он говорит:
-Не волнуйся, я тебе помогу!
Короче говоря, зная о популярности «Поющих гитар» - в то время это был ансамбль «number one»-я согласился…
-Считается, что он первый был из ансамблей…
Первый, самый первый! И они уже тогда с успехом гастролировали. Я увольняюсь из Литовского государственного оркестра, прощаюсь с Иозефом,(он, конечно, немножко обиделся) и уезжаю в Ленинград. Я поселился на квартире у Толика Васильева, и он стал меня учить. Благодаря ему я научился играть на гитаре. Мы подготовили репертуар и начали подготовку к концертам.
И опять у меня начались проблемы, теперь с «Ленконцертом». После того, когда они услышали меня на прослушивании, начали говорить о том,что я с иностранным голосом, с иностранным влиянием и прочее… Я чувствовал, что моя работа в «Поющих гитарах» практически не осуществится, и в этот момент я получаю, опять же, звонок из Москвы от Виталия Долгова. Виталий Долгов, это был музыкальный руководитель оркестра «Эдди Рознера».
Да, я забыл маленький эпизод. До этого, я прослушивался в Риге в оркестр Олега Лунгстрема и вроде бы договорился, но получилось так, что что-то не срослось, и я поехал в «Поющие гитары».
Владимир Долгов пригласил меня. Он сам рижанин, был один из самых известных аранжировщиков в России, работал у Рознера. И в то время работал там Саня Пищиков, наш саксофонист из Риги. Они сказали Рознеру, что есть такой певец, который поет потрясающе американские, итальянские песни.
Короче говоря, я бросаю все, видя, что у меня не складывается с «Поющими гитарами». Понимая, что «Ленконцерт» меня не пустит и «зарежет», я вовремя сориентировался. Мы очень красиво расстались с ребятами из «Поющих гитар», и я улетел в Москву.
В Москве прошел конкурс в оркестр «Эдди Рознера». В то время у Рознера пела Нина Бродская, Салли Ландау- жена шахматиста Таля. Пришла туда работать певица из Литвы, с которой я работал раньше, Вида Вайткуте. Чтобы попасть в окестр,я проходил конкурс, который был в громадном зале. Там было много певцов и помимо меня.
Ну, естественно, как и в других местах, Эдди Рознер использовал меня больше как иностранного певца. Хотя я пел очень много русских песен. Например, я пел «Русское поле», «Атомный век».
Я работал у Рознера полтора или два года. Время, проведенное у Рознера, дало мне связи, дало возможность общаться с музыкантами, с музыкальным миром. И самое большое для меня было счастье в том, что я работал у Рознера в самый лучший период, когда у него был самый лучший джазовый коллектив в России. У него работал квинтет Гены Гольштейна из Ленинрада. У него работала «медная» группа потрясающая. У него работали потрясающие «духовики».
Мы объездили всю страну с концертами. Меня уже знали,но опять же хотелось, чего - то такого, чтобы я мог сам себя представлять, как личность.
И вот тут на меня вышел Павел Слободкин и договорился со мной, что я пойду работать в «Веселые ребята».
- Расскажите подробнее об этом.
Для того, чтобы я мог работать в Москонцерте, я должен был иметь московскую прописку. Паша помог мне найти девушку, с которой я договорился, что мы поженимся.
У меня была свадьба, на которую я пригласил Юру Петерсона. Благодаря этой поездке Юра познакомился с Павлом Слободкиным. Приехали так же и многие мои друзья из Риги. Это была очень большая и знаменитая свадьба, по той причине, что у меня в то время было очень много знаменитых друзей. Я дружил с Викой и Зоей Федоровой, дружил с двумя футболистами Гусаровым и Численко, были другие известные футболисты. Были музыканты из оркестра Рознера. У меня было столько там знаменитостей, что всех уже и я и не помню. По-моему, было двести человек- весь музыкальный мир Москвы.
И вот после того, когда я женился, я должен был начать репетировать у Паши Слободкина. Но тут в один прекрасный день мне звонит из города Тулы Валерий Приказчиков и Юра Юров,и приглашают меня в ансамбль «Электрон» (лауреат шестого Всемирного фестиваля). Это был первый электронный ансамбль в России. Они приглашали меня на отделение.
Когда я услышал, что меня приглашают на отделение, я понял, что взошла моя звезда! В оркестр Рознера я, как солист, пел три-четыре песни, а тут мне предложили второе отделение и работу в Тульской филармонии с аккомпанирующим ансамблем «Электрон».
И вместо Слободкина, я пошел в «Электрон». Вот так получилось.
-То есть Вы работать со Слободкиным не начинали?
Нет, не начинал.
- А сейчас Вы с ним общаетесь?
Нет, он на меня обиделся безумно за это!