Георгий Симонян
... жаль, что сейчас нет худсоветов.
(июль 2018)1
 |
-Вы родились на Западе Украины?
Да, я родился во Львове. Мой отец окончил консерваторию в Тбилиси. Мама – медицинский институт в Киеве. Родители познакомились на фронте. Мама была военврачом, а отец – политруком. После войны родители сначала жили в Тбилиси, потом переехали во Львов.
-Вас не отдавали учиться музыке в детстве?
Отдавали. На фортепиано. Но мне не понравилось. Да и родители не настаивали.
-Вас больше интересовала математика?
Абсолютно. Я участвовал в различных олимпиадах, и не было никаких сомнений по какому пути мне дальше идти. И я осознанно поступил в Львовский Политехнический Институт на факультет Прикладной математики. Тогда только появилась новая специализация – Программирование.
-Каким был Львов вашего детства?
Говорят, что Львов всегда был европейским городом. Но в детстве этого не понимаешь. У меня было обычное детство. Игры во дворе, гулянье по улицам. Все как у всех в детстве.
-С языком не было проблем?
Я в совершенстве владел, да и сейчас владею, украинским языком. С русскоязычными я говорил на русском, с украинцами я общался на украинском. И считаю это правильным. Многие мои русскоязычные друзья детства считали необязательным учить украинский. Мол, вполне достаточно русского языка. Но, по-моему, это не совсем верно.
-Были у вас какие-либо увлечения тогда?
Серьезных – нет. Играл, как и все в футбол, не более.
 |
-Когда появился интерес к музыке?
Когда мне исполнилось лет четырнадцать, папа купил мне гитару. В журнале «Наука и жизнь», который мы выписывали, публиковалась школа самоучителя игры на гитаре. Вот по этому самоучителю я и учился играть на гитаре. Кое-что показывали товарищи.
-Какая музыка тогда привлекала?
Мне очень нравились бардовские песни: Визбор, Кукин, Окуджава. Преимущественно лирика. Пытался что-то из их репертуара наигрывать и петь.
-Во Львове можно было тогда ловить вещание иностранного телевидения? Смотреть концерты различных исполнителей?
Да, ставилась дополнительная антенна и можно было смотреть польское ТВ. Но меня тогда совсем не привлекала эстрадная музыка.
-Во время учебы в политехническом институте не участвовали в самодеятельности, в общественной жизни?
В самодеятельности я не принимал участие, но общественной жизни института содействовал. Принимал участие в организации молодежных вечеров.
-Тогда было распределение после ВУЗа. Куда вас распределили?
В Вычислительный центр СКБ «Электрон» во Львове. Предприятие, связанное с производством телевизоров. Во время работы в ВЦ я и пришел к поэзии.
-В каком возрасте были написаны первые стихи ?
В 24 года. После одного случая.
В журнале «Юность» я прочитал повесть известного актера Вениамина Смехова «Служенье муз не терпит суеты». В этом произведении главный герой вспоминает стихи своего друга: «Под музыку Вивальди,, Вивальди, Вивальди…». Через какое-то время эти стихи станут известной песней Сергея и Татьяны Никитиных. Еще позже я узнал, что автором стихотворения является Александр Величанский. Но тогда я, разумеется, этого ничего не мог знать. И особенно в этом произведении, очень музыкальном и красивом, меня покорили строки:
-И только ты молчала, молчала, молчала, и головой качала любви печальной в такт.
А после говорила: Поставьте все сначала. Мы все начнем сначала, любимый мой. Итак…
Возвращение к прошлой любви. Это совпало с моей жизненной ситуацией. Я ходил и постоянно бормотал:
-Под музыку Вивальди, Вивальди, Вивальди…
Но через несколько дней я поймал себя на мысли, что бормочу совершенно другие строки, не имеющие отношения к этому стихотворению. Мои собственные.
Со мной что-то случилось. Меня стала тяготить моя работа. Я уединялся где-нибудь и придумывал новые строчки. Я уже не мог без этого жить. Захватило так, что я понял - мне надо что-то менять.
Я понимал, что в украиноязычном городе Львове с моими стихами на русском я далеко не двинусь. Но в то время я начал общаться с другими львовскими стихотворцами. В этой среде меня и сориентировали по поводу дальнейших шагов. Двигаться в направлении единственного литературного ВУЗа, находившегося в Москве.
Литературный институт имени Горького был единственным на 250 миллионов населения заведением, где обучали на литераторов. Но принимали туда на отделение поэзии только 15 человек в год. Как известно, СССР был не только самой читающей страной, но и самой пишущей. Именно поэтому было необходимо пройти многоступенчатый конкурс. На первом этапе присланные материалы отбирали чуть ли не студенты старших курсов, на втором – преподаватели. И только на третьем этапе – мэтры, которые набирали в свои группы.
В первую попытку я не прошел в институт. Я не знал, что очень помогают рекомендации мэтров. Я направил свои стихи известному поэту Льву Озерову, и, будучи в Москве, набрал его номер. Лев Адольфович пригласил меня на встречу в редакцию журнала «Юность». Ему понравились мои стихи, и он сам предложил мне рекомендацию.
Я снова отправил свои стихи на конкурс и приложил к ней рекомендацию Озерова. И прошел. Так как я закончил школу с медалью, то мне надо было сдать один экзамен. Я получил пятерку и был принят в институт.
После экзаменов я поехал домой во Львов, где меня стали одолевать сомнения. Я уже почти отказался возвращаться в Москву, но здесь свое слово сказал мой папа. Что у меня есть шанс круто изменить свою жизнь. И что жалеть надо не о том, что сделал, а о том, что мог сделать, но не сделал. Папа меня убедил, и я все-таки поехал учиться в Москву.
-В каком году вы поступили в Литературный институт?
В 1979 году.
-Если сравнивать с нынешними временами, то тогда студенты жили зажиточно?
Конечно. У меня была повышенная стипендия 40 рублей, и еще я подрабатывал сторожем за 70 рублей. Можно было вполне нормально жить.
 |
-Во время учебы у вас уже были мысли о текстах к песням?
Поначалу - нет. Но все решил опять-таки случай. Во время каникул после окончания очередного курса я поехал к родителям во Львов. Там в одной из кофеен я познакомился с молодым человеком, студентом консерватории. Узнав, кто я, он стал настойчиво предлагать мне написать совместно песню. И так был настойчив, что при всем нежелании это делать, я ему не отказал. И кое-что написал. Через две недели он пригласил меня во Дворец Молодежи. Начинается концерт, выходят музыканты, певцы. И начинают исполнять нашу песню. Зал в пятьсот человек слушает. И тут меня осенило. Хотя, время стадионных поэтов прошло, но ведь стадионы могут слушать мои стихи к песням!
И я решил писать стихи к песням. Вернувшись в Москву, я пошел в Союз Композиторов. Выписал из справочника адреса композиторов, которые мне нравились. И разослал им свои стихи. Переписав там же номера телефонов, я стал звонить этим композиторам. Практически никого мои стихи не заинтересовали, в том числе и Марка Минкова, которого я знал по прекрасным песням. Спустя почти десять лет, когда у меня в творческом багаже были известные песни, Минков сам наберет мой номер и предложит поработать вместе. И я, конечно же, соглашусь, не напоминая ему про тот случай.
А тогда, в начале 80-х, только Владимир Мигуля ответил, что мои стихи ему понравились, и пригласил приехать к нему. Когда я увидел его письменный стол – обомлел. Он весь был завален письмами со стихами, которые ему слали со всей страны. Я понял, что мне удивительным образом повезло.
Мигуля предложил мне написать стихи к уже написанной им музыке. Работа для меня была новая, но очень интересная. Я написал стихи, а Мигуля написал на них другую музыку. Так появился первый в моей жизни шлягер. Песню «Жизнь» (или «Дни летят») Владимир Мигуля отдал Софии Ротару. И через некоторое время эту песню запела вся страна. А на исходную мелодию я написал новые стихи, но Мигуле не понравилось. Но, чтобы стихи зря не пропадали, я решил их послать Давиду Тухманову. Так появилась песня «Старое зеркало», которую исполняли Катя Семенова и Ирина Аллегрова. А я получил за нее свой первый диплом «Песни года», «Песня года-1986». Мигуля потом очень удивлялся (смеется).
-Какой была ваша третья песня?
«Посадите дерево». После того, как Ира Аллегрова исполнила «Старое зеркало», я познакомился с ее мужем Володей Дубовицким. Он и рассказал обо мне Оскару Борисовичу Фельцману. Фельцман пригласил меня к себе, и я захватил с собой этот текст. Оскар Борисович написал музыку и хотел отдать исполнять Софии Ротару. Но как-то не сложилось. В итоге ее записал Михаил Боярский.
-Вы написали несколько песен для ансамбля «Синяя птица». С музыкантами ансамбля вас познакомил Теодор Ефимов?
Да, а самим Теодором мы познакомились на одном мероприятии, посвященном 8 Марта. От нашего Литературного института участники семинара поэзии были делегированы на какую-то фабрику поздравлять женщин. В этом же концерте выступал и Теодор Ефимов, исполнял свои песни под рояль. Мы с ним познакомились, и я показал ему несколько стихотворений. На два из них он написал песни и предложил их руководителю ансамбля «Синяя птица» Роберту Болотному, с которым дружил с давних времен. Через Теодора я познакомился с музыкантами «Синей птицы». Многие из них писали музыку. И в дальнейшем мы написали несколько песен с солистами ансамбля – Сергеем Дроздовым, Сергеем Левкиным и Дмитрием Галицким. А нашу с Теодором Ефимовым песню «Здравствуй, как ты живешь» записали Сергей Левкин и Светлана Лазарева. Она стала довольно популярной. Именно тогда я и познакомился со Светланой, которая позже стала моей женой.
-Мне очень нравится ваша песня «Здравствуй, как ты живешь». Несмотря на минор, она какая-то оптимистическая?
Я бы сказал, что она получилась очень светлой.
-Ваше мнение об ансамбле «Синяя птица»?
Считаю, что это был один из лучших ансамблей в Советском Союзе. Во всяком случае, по вокалу точно. Недаром, Сергея Дроздова сам Владимир Мулявин постоянно отмечал и даже приглашал в «Песняры». И что интересно, в обычной жизни Сергей сильно заикался, а когда пел, то голос просто лился. Нельзя было и подумать, что он заикается. Да и остальные солисты были замечательные. Тот же Сергей Левкин, например.
-Как получилось, что стихи «Дорогие мои старики» вы отдали Саруханову?
У меня нет этому рационального объяснения. Я тогда довольно плотно работал с Добрыниным, а тут почему-то решил отвезти стихи Игорю. Мы были знакомы с Игорем, общались, но вместе не работали. Я ему позвонил и повез листочек со стихотворением. Войдя в его квартиру, я без лишних слов отдал листочек Игорю. Он прочитал и сказал:
- Старик, ты сам не понимаешь, что ты написал!
И моментально придумал музыку. Игорь так же быстро написал музыку, как и я написал текст.
-Вы текст быстро написали?
Я просто написал строчку «Постарели мои старики…» и, не отрываясь от листа, дописал эти стихи до конца, как будто кто-то их мне надиктовал. Причем писал я на обшарпанной тумбочке в полуразвалившейся кухне – своего жилья у меня тогда не было и приходилось снимать угол у какого-то алкаша.
-Вы приняли самое непосредственное участие в старте сольной карьеры Алексея Глызина?
К тому времени я был уже известным автором. Уже были популярны мои песни «Дорогие мои старики», «Не сыпь мне соль на рану» и другие. Мне позвонил музыкант ансамбля «Веселые ребята» Виктор Чайка и сообщил, что они с Алексеем Глызиным собираются уходить из ансамбля. И что Алексею необходим репертуар. С Лешей я был знаком, а Чайку не знал совсем. Тем не менее, я проникся этой идеей. И стал думать. В «Веселых ребятах» у Алексея Глызина был образ весельчака, ироничного малого, который практически постоянно валял дурачка. А я видел в нем лирика, драматического героя. Ведь у Леши хороший голос, прекрасная внешность. Очень важно, чтобы имидж артиста совпадал с материалом, который он исполняет. Вот в таком направлении я стал сочинять. Я вспоминаю то время, когда мы с Виктором Чайкой писали материал для Леши как одно из самых светлых моей жизни. Мы были молодыми, все писалось на каком-то кураже, можно сказать, в полете. Песня «Зимний сад» была написана на готовые стихи, а для всех остальных песен я писал подтекстовку. Очень часто мне ребята звонили из студии, наигрывали мелодию прямо по телефону. Я тут же начинал писать текст. Так, например, появилась песня «Ты не ангел». Эта строчка мне первой пришла в голову, все остальное я уже потом дописал. Мы ее сочинили в течение одной ночи.
Надо сказать, что столько лет прошло, а те песни до сих пор остаются главными в репертуаре Алексея Глызина. Пожалуй, только композиция «Поздний вечер в Сорренто» из дальнейшего репертуара может встать в один ряд с нашими песнями.
 |
-Эту песню написали для Глызина малоизвестные авторы?
Композитор Владимир Бородин и поэт Саша Бережной, к сожалению, уже покойный. Сашу мало знают, но Бородин более известен. Он много пишет.
-Вы написали песню «Бабушки-старушки» для «Веселых ребят», которая вошла в фильм «Приморский бульвар»?
С руководителем «Веселых» Павлом Слободкиным и музыкантами меня познакомил Слава Добрынин. Второй песней, написанной для «Веселых», была «Рыжий клоун». Мне самому она нравится. Хорошо получилась. Ее записал уже следующий (после Глызина и Чайки) состав «Веселых ребят», солировал Саша Добрынин. Это подтекстовка, я писал на готовую музыку. Я часто бывал на базе коллектива на ВДНХ. Позже бывал в Центре Павла Слободкина на Арбате. Павел Яковлевич очень гордился своей суперсовременной студией. А еще Слободкин мне рассказывал, что именно он порекомендовал Виктору Чайке меня как поэта. Видя его склонность к сочинению песен. Хотя в рассказе было заметно его огорчение уходом Чайки и Глызина.