Валерий Колпаков.
"Успех - это творение... собственных рук".
(февраль 2014 г.)3. "Акварели".
4
- Вы пришли в ансамбль "Акварели", как он Вам показался?
Считалось, что работать с "Акварелями" – очень хорошо. И даже в статусном отношении, для послужного списка. В Москонцерте в ВИА работали самые лучшие и известные музыканты – и оказаться в их числе дорогого стоило. Не работали в ВИА, конечно, такие титаны духа, как Чижик – но ему-то, наверно, и не очень это было нужно.
На меня после "Лады" "Акварели" произвели впечатление тихого ужаса. Начинался концерт с песенки К. Титара "Мы любим танцевать" – и на сцене стояли ровненьким рядом убелённые сединами люди конкретно так за 40, и с улыбками пели от том, как они любят танцевать. Это меня сразило. И весь дальнейший репертуар не вдохновлял. Непонятно вообще, какой аудитории всё это было адресовано. При всём том – всё исполнялось вполне профессионально и даже прилично звучало.
 |
-Кто был в тот момент в составе "Акварелей"?
Владимир Кузьмин (саксофон), Юрий Меньшов (певец, бас), Павел Каплинский (тромбон), Владимир Михайлов (певец), Леонид Певзнер (труба), Евгений Гудков (певец), Александр Ильин (флейта), Галина Крылова (певица), Владимир Ананьев (гитарист), Володя Романюта и Валерий Павлов (певцы), барабанщик Борис Овсянников, Владимир Макеев, Михаил Зимин, мощный басист (и муж Маргариты Суворовой, которая тогда работала с нами номером), и, понятно, Тартаковский.
-Можно несколько слов о каждом?
С Кузьминым вместе я фактически не работал (он уволился), но персоной он слыл в коллективе очень уважаемой.
У Меньшова была нестандартная специальность для ВИА – бас-профундо. Человек он был по-своему обаятельный, остроумный.
Паша Каплинский помимо своей инструментальной специальности – тромбон, – имел отличный гармонический слух и навык аранжировщика. Кстати, при мне он деятельность аранжировщика бросил (я тут ни при чём). Скорее всего, ему просто надоела трудная и низкооплачивамая работа.
Вова Михайлов – во многих отношениях удивительный артист. Взять на себя в жизни тяжёлую роль певца-солиста ему помогли, скорее всего, природное дарование и неиссякаемая энергия. Других объяснений я не нахожу.
Трубач Лёня Певзнер проработал многие годы. У него была мощная академическая подготовка (как-никак, ученик Докшицера). Со временем Тартаковский взял как второго трубача Михаила Мелик-Дадаева из группы Гранова, они играли с Певзнером вдвоём. Недавно Лёня скончался.
Гудков был профессиональным хоровиком, однако вполне успешно пел соло, причём довольно трудные вещи. Взяли его (и Меньшова) из расформированного ансамбля «Коробейники». Чем сейчас занимается Гудков, не знаю.
Саша Ильин был настоящим джазменом с укоренившейся репутацией в московской джазовой среде; к сожалению, раскрыть свои возможности на сцене с "Акварелями" у него реальной возможности не было (не позволяли аранжировки). Но в своей сфере Ильин был лицом очень авторитетным. Саша ушёл в мир иной лет двадцать тому назад.
Галя Крылова – артистка с богатой биографией: она сменила несколько ВИА (все не перечислю, просто не в курсе), работала больше десяти лет в шикарном ресторане. Сейчас поёт в фольклорной группе «Чеботуха». По инструментальной специальности она – скрипачка, но это в Акварелях не использовалось. Она – человек высокой музыкальной культуры. Если она пропевала мелизм – так это был действительно Мелизм. Кроме того (её это, надо думать в ресторане выручало!), у нее был изумительный дар копииста: если надо было изобразить Марылю Радович – это была настоящая Марыля Радович. Кого угодно – если бы это потребовалось, то хоть Робертино Лоретти, мурановскую бабушку, Тину Тёрнер, китаянку.
Володя Ананьев, гитарист – был у нас, без преувеличения, центральной фигурой на сцене. Фактурный, подвижный, по-европейски обаятельный. Спортивный. Умница и эрудит. Не могу сказать, что он был носителем какой-то очень плодотворной музыкальной идеи как импровизатор; но, в целом, всё, что было нужно от гитариста в ансамбле, он делал, и – делал на достаточно хорошем уровне. Ананьев занимался йогой (и даже, кажется, сейчас работает как тренер в этом виде). Вёл здоровый образ жизни, всегда отлично выглядел, имел большой успех у зрительниц. Учитывая то, что музыкального образования он не получил – скрупулёзно считывать написанные для гитары сложные партии, как это делал он – с моей точки зрения, нравственный гражданский подвиг. Вообще от высшего музыкального образования в вокально-инструментальной деятельности, как я сделал вывод, пользы работнику было не больше, чем от научного атеизма, изучаемого в тех же стенах. Нужно было ЧУТЬЁ.У Ананьева оно было.
Борис Овсянников, барабанщик – был инструменталист редкостно высокого класса. Он мой ровесник, и на момент нашего знакомства ему не было и тридцати. Но он уже умел ВСЁ. Лет десять тому назад Бори не стало.
Боря в 1985 году (сгоряча) уволился, и за наши барабаны сел опытнейший Сергей Криницын из «Оризонта»; замена была достойная.
Володя Романюта пел (даже иногда соло), играл на басу, когда было надо, и делал всё вполне квалифицированно. Взяли его (вроде бы?) из ансамбля «Музыка». Он работает как певец (на свадьбах) и сейчас.
Валерия Павлова, тогда очень молодого, взяли из «Самоцветов». Парень с крепкой профессиональной хваткой легко влился в ансамбль, часто пел соло.
Володя Макеев, второй барабанщик, на сцене появлялся не часто. Макеев – это отдельная, трагическая тема, о нём я ничего писать не хочу и не буду.
Миша Зимин – басист Божьей Милостью. Мне посчастливилось работать с прекрасными басистами (в тех же "Акварелях" – с Лёшей Казанчевым). Достаточно сказать, что и с американскими звёздами тоже. Но всегда, как заходит речь о басисте высшего, запредельного уровня – ассоциация у меня всегда почему-то именно с Зиминым. В жизни это – остроумнейший, много повидавший интеллигентный человек. Общаться было счастьем.
При мне в ансамбль пришли:
Игорь Офицеров.
Уж как Тартаковский его заполучил – не понимаю. Работал Игорь в «Поющих Сердцах», деле не менее успешном. Солиста такого масштаба при мне больше никогда и нигде в ансамблях не было. В сфере ВИА он в любом случае входил в первую десятку.
Лёня Абрамов – вот уж он был по крови и плоти человек из ВИА-тусовки. Хороший, мастеровитый вокалист, с юморным даром, прошедший в других группах через какие-то рок-оперы (была такая дурная мода). Настоящий профессионал.
Лена Волошина. Выпускница ГУЦЭИ, она пела практически сольный номер под гитару. Профессиональной певицей она не была. Но она выходила на сцену в группе, пела несколько песен в составе ансамбля. Несмотря на свои 20 лет, она уже успела сняться в паре кинофильмов в ролях, т. е. вполне уверенно чувствовала себя на подмостках. Проработала она у нас меньше года.
- Никогда не слышал о Лене Волошиной. Откуда она пришла в «Акварели»?
Кто привёл Лену на прослушивание, я не знаю (зато помню само прослушивание), это было примерно в сентябре 1980 г.
 |
Важный персонаж – звукорежиссёр Вадим Сидельников. Респектабельный джентльмен, уверенно правивший довольно приличной аппаратурой (большой концертный Dynacord – это было не у всех, даже на первой линии). У Вадика был всегда на сцене добротный, хороший звук. По возрасту он был постарше нас всех.
Алексей Казанчев – молодой парень, хороший профессиональный басист. Проработал он с год, его сманил Гранов (его группа «Голубые Гитары», далее с другими названиями в художественном отношении представляла собой полный ноль, но там всегда работали высококлассные музыканты, и дело преуспевало). Хорошо пел соло. Сейчас Казанчев стал православным священником, и карьера его складывается успешно.
Александр Иоганнович Тартаковский (АИТ), наш руководитель. Это огромная тема.
Остался я. Это было амплуа человека без лица (я не пел и не танцевал – считалось, что у меня на сцене и без того полно работы).
-Давайте тему Тартаковского затронем. Я о нем слышал от многих.
Сам по себе АИТ был ровненьким, крепким эстрадным пианистом. Он даже выходил на сцену с сольными пьесами: играл, причём, очень хорошо. Пьесы были лирические, без претензии на виртуозность, броскость. Пару из них я и сам с удовольствием иногда наигрываю и сейчас.
Он всегда представлялся как композитор (членом союза он не состоял), но что касается эстрадных песен – на мой взгляд, как композитора он себя несколько переоценивал. Это не было его сильной стороной. А его инструментальные пьесы были вполне удобоваримыми, но – немножко не в специфике ансамбля.
Что грустно, АИТ не слишком умело организовывал стилевое и репертуарное направления в группе. Репертуар был подобран очень сумбурно, многие вещи были абсолютно лишними или слабыми, художественно малоценными; постоянно перепевались популярные вещи, ставшие известными благодаря другим исполнителям. Нас это злило, но вмешаться в процесс мы не могли.
Через примерно год, как меня взяли, АИТ перестал обращаться к посторонним аранжировщикам. Мне пришлось влачить весь аранжировочный процесс на себе. Я старался – но приток свежей крови всё равно был необходим, а его не было.
Очень печально, что АИТ рано покинул этот мир: кажется, он не дожил даже до 55. Точные даты его жизни я не помню. Мне сообщили о его кончине, когда я был на гастролях с ансамбле "Добры Молодцы", в 1988 году.
Выпивать с ним мне никогда не приходилось (хотя предложенья были), поэтому об этой стороне его жизни я не знаю ничего. А покойный Макеев уже никому не расскажет.
 |
- Откуда и когда к вам пришел Казанчев?
Кто и откуда привёл в ансамбль Лёшу Казанчева, я не помню – но он был уже вполне профессионально состоявшимся артистом ВИА. Вероятно, до нас он работал в каком-то малозначительном деле. Если бы название его предыдущей группы было известным, уж я бы это знал.
- Какой был репертуар в «Акварелях» и как он создавался?
Заверял репертуар, само собой, АИТ. Полагаю, что концепция концерта представлялась ему светлой, лёгкой и воздушной. Но на практике этого не было и близко. Спокойненько исполнялась в одном концерте "нужна одна победа, мы за ценой не постоим" в тяжеловесной фактуре и мрачных красках, и – песенки из репертуара Челентано. В общем, по-моему, всё творилось по системе, как бог на душу положит.
Новые аранжировки писал я, а старые, которые я застал – делали Константин Титар, Павел Быков.
-Эти люди не работали в «Акварелях»? Они были сторонними аранжировщиками?
Они были композиторами, мы разучивали и пели их песни (ни одна из них в моей душе отклика не нашла, но я не критикую эту литературу: в конце концов, это всё утверждалось в репертуар не мной – а мы лишь профессионалы и играем по тем нотам, что положили на пюпитр; да и что я сам-то мог противопоставить?); а АИТ давал им аранжировать и вещи других авторов. Или снимать каверы. Потом – переключился на внутренний ресурс.
- Аранжировки каких песен Вы делали?
Ответить нереально! Счёт шёл на десятки! Использованную нотную бумагу можно выложить в столбик от пола до потолка!
Доходило до смешного. Мы проживали в гостиничном номере по обыкновению вдвоём с Ананьевым. Я сидел в номере, и, как обычно, что-то писал. А Ананьев в это время куда-то ушёл.
В каждом левом уголке страницы партии я ставил печатными буквами название партии: Guitar, Bass, Piano и проч., а в каких-то случаях – фамилии вокалистов. Всегда стандартным почерком – и отчёркивал уголком. И так годами. Ко мне заглянул кто-то из наших музыкантов и спросил, дома ли Ананьев. Я ответил – нет. Тогда, сказали мне, передай ему десять рублей. Я сказал – ладно, оставляй. Взял эту банкноту, оторвал кусок газеты, написал на нём обычным почерком "Ананьев", сколол всё это канцелярской скрепкой и стал писать дальше. Вернулся Володя, я сказал ему – тебе тут деньги принесли.Ананьев взял и вытаращил глаза:
– Ты зачем ноты порвал?
- В «Акварелях» были группировки?
Скорее нет. Было то, что называлось "райской группой" – Ильин, Макеев и сам АИТ: люди, относительно не занятые и не загруженные программой, они пребывали в коллективе в качестве старых друзей АИТ на покое. Это никого не раздражало. Больших конфликтов в группе не было: как в каждом "выездном" деле, люди держались друг с другом осторожно: случайно обронённое слово могло испортить карьеру.
- На каком аппарате Вы играли?
Картина складывалась такая. Некие "проставщики" выставляли нам довольно дорогие клавишные инструменты с просьбой реализовать в провинции по высокой цене (а разница между заявленной и фактической ценой доставалась за этот сервис мне). Если инструмент почему-то долго не продавался, мы платили (копеечную) арендную плату; для этого существовал, так сказать, внутренний фонд. Инструменты были по тем временам приличные – однажды даже Oberheim; вполне возможно, что единственный в Москве. Во всяком случае, этой модели.
От меня требовалось умение со всем этим обращаться – пришлось вникать в тему. Каждая марка – Korg, Roland, Yamaha, ARP, Crumar, Moog и др. занималась собственными разработками, инструменты настраивались совершенно неодинаково. Это надо было знать и понимать общий принцип.
- Когда Вам подняли ставку?
Сразу, как взяли в состав; уже за вторую гастрольную поездку я получал по высшей ставке, тогда это было 10.
-Вы пришли в «Акварели» в год Олимпиады. Чем этот год был интересен?
Мы работали в концертной программе "От Олимпа до Лужников"; причём на сцене однажды загорелся кроссовер. Зрители, вероятно, думали, что это – часть шоу: причём со сцены в этот момент звучали слова песни – "Гори, огонь! Гори!".
Ансамбль съездил тем летом в ГДР (кстати, без меня. Документы просто не успели оформить).
- Концертов в «Акварелях» было больше, чем в "Ладе"? И соответственно заработки выше?
Если коротко, то да. Кроме того, у нас была работа в Москве, это тоже было удобно: работаешь, но на гастроли при этом не едешь.
- Каков был круг авторов песен?
Двух авторов я уже назвал. Писал сам АИТ. Приносили свои вещи Илья Словесник, Олег Сорокин, кто-то ещё: мы слушали всем коллективом; если АИТ что-то утверждал, это пелось.
- Собственное творчество музыкантов в репертуаре «Акварелях» существовало?
Нет, я пробовал показывать что-то из написанного, привлекать друзей из тех, кто у нас не работал – АИТ это не брал. Я говорю только за себя – но так было и со всеми остальными. Только песни АИТ. Две-три в концерте.
- Какие песни лучше всего проходили на концертах?
Лучше всего – зарубежные каверы; за ними – стандартный советский репертуар того времени: песни Антонова, Йоалы, даже Пугачёвой. И такое было однажды, разучили "Делу время".
Когда-то исполнялось такое этническое, как бы, кантри, "Лайди", "Льняные волосы". Вот такие вещи могли вполне стать магистральным направлением развития репертуара, Это было непохоже ни на кого. Но не случилось.
Когда я уже работал в другой команде, то узнал, что ансамбль реформируется как рок-группа: было такое поветрие, например, Векштейн презентовал "Арию" на обломках "Поющих сердец", и другие тоже решили переквалифицироваться. Успеха в данном случае это не имело.
- Как проходили худсоветы в «Акварелях»?
Нас, музыкантов, никогда туда не звали: но, скорее всего, АИТ умело улаживал наши дела. Коллектив держался.
Настали грозные 1984-85 годы, когда мы почувствовали, что скоро жанр вообще закроют. Тогда была аврально подготовлена очень идеологически выдержанная программа, в мае мы её показали, и продолжали работать.
Только я уволился.
-Какие песни (каких авторов) в нее входили? Что это была за программа? В чем была ее идеологическая выдержанность?
Прежде всего, это было почти всё первое отделение песен про коммунизм, про войну, про радость труда, про нашу любимую страну, про страшную нейтронную бомбу, про мир во всём мире – в общем, по духу весь набор песнопений из первого отделения Песни Года. В какой-то форме у нас это проскальзывало в концертах как изъявление лояльности, но специально никогда не педалировалось. Запомнилась песня старенького композитора Веры Герчик (которую я аранжировал с применением эстрадных идиом). Выучили "Мир дому твоему" Фельцмана. Спели даже песню И. Дунаевского "я песне отдал всё сполна. В ней жизнь моя, моя работа".
Дальше осталось только маршировать строем и шеренгами по сцене.
- В каких записях «Акварелей» Вы участвовали?
Большая пластинка "Солнечный луч в моём сердце", но не все номера. Она была записана, но ещё не сведена. АИТ заставил меня переиграть что-то из до этого записанного на широкую плёнку. По материалу это было просто. Я совершенно не понимаю, зачем это ему тогда понадобилось.
Была ещё пластинка 1982 года, запись происходила на "Мелодии" в автобусе. Готовились тщательно, там были почему-то какие-то песни про войну. Пластинка не вышла, но за работу нам заплатили. В тот момент в помещении студии "Мелодия" шёл полный ремонт. Устанавливался английский пульт АМЕК, работали англичане-инженеры и технари, мы все перезнакомились. Среди них оказался даже гитарист. А сам запись шла в автобусе – передвижной студии (интересно, он уцелел? Когда я ходил на Мелодию на какие-то разовые подработки, всё время видел этот автобус во дворе). Барабанщиков и вокалистов загоняли работать в здание, кабели шли в автобус. А я с инструментами (это был простенький синтезатор Yamaha и собственность Мелодии – Rhodes Piano) играл прямо в аппаратной, в тесном автобусе.
-Вот тут в конце статьи говорится о двух пластинках. Эта одна из них?
Да! Точно! Я ещё тогда и не понимал, кто же эту тягомотину будет слушать. Но на всё, видимо, есть свой спрос.
 |
- Запись вот такой пластинки помните: «Происшествие в стране Мульти-пульти»?
Это было до меня точно.
- Запись диска Бинкина С60-18807-8: кто пел эти песни из солистов? Кто делал аранжировки?
Диск Бинкина тоже писали до меня, но – думаю, что центральные линии пел, скорее всего, Валерий Белянин. Объективно, не могу представить, кто бы у нас смог ещё. Белянина я в ансамбле не застал.
-Были какие-то интересные моменты в работе? Что запомнилось.
Приятно было общаться с коллегами из других ансамблей, когда случалась с кем-либо совместная работа (дворцы спорта по отделению, стадионы – номером), хоть это и случалось не часто. Но всегда было праздником (для меня, во всяком случае).
А однажды была какая-то трагифарсовая коллизия. Приезжаем в Казань, условия очень хорошие: существовали тогда такие "молодёжные центры туризма": верхние этажи – гостиница, на первом – площадка. Даже можно не переодеваясь, прямо в костюме из номера идти вниз. Перед самым звонком узнаём, что у нас – отмена, умер Андропов. Несколько дней – без концертов, и в Москву не отправляют, а ансамбль "Метроном" в это же время застрял на Камчатке.
Наконец везут на вокзал и говорят, что это – не отмена, а перенос на другой месяц. Кто-то (Офицеров?) говорит: только бы в следующий раз кто-нибудь не преставился. И вот опять мы там же. Заселились, расставили, прорепетировали, настроили звук. Всё хорошо. Ждём начала. И умирает Черненко!
Не забуду, как в городе Стрежевом буквально все мы собирали кедровые орехи (шишками был устлан грунт в несколько слоёв. Наверно, я первый понял, что мы топчем ногами). В Новом Уренгое собирали голубику прямо на лужайке за гостиницей. Это всё, скорее, бытовые моменты.
Были какие-то незабываемые эпизоды на сцене. Хотя бы один: в репертуаре была песня из "Белорусского вокзала": здесь птицы не поют, деревья не растут и т. д. Обставлялось так. Выключался свет, совсем. В тишине гулко и ритмично била бочка, и синхронно с ней вспыхивал, как молния, стробоскоп. И первые строки текста читал в микрофон наш "Басила", Меньшов, замогильным голосом. В общем, всё вполне помпезно.
Дело было на Дальнем Востоке (хотя, собственно, какая разница, где?). И вот, на последнем, третьем в день концерте, настаёт время этой вещи. Гаснет свет. Мы стоим. Выходит к микрофону Очень Уставший Басила и – под бочку и вспышки стробоскопа говорит с утвердительной интонацией, металлическим голосом:
"Здесь… эээ… птицы – не растут. Ой, йопт".
И ушёл.
Но мы всё равно как-то там вступили и допели.
Такого рода курьёзы повторялись регулярно, жизнь была нескучная.
- Когда и почему Вы ушли из "Акварелей"?
После сдачи той самой программы в 1985 году в "Акварелях" наступил полный разброд и шатание. Не сговариваясь, уволились Крылова, Михайлов, Овсянников. Кто-то ещё. Взяли какую-то странную певицу Было совершенно непонятно, что из этого выйдет.
- Когда Вы ушли из "Акварелей"?
В мае 1985.