Георгий Симонян
Юрка – музыкант от Бога!
(февраль 2018 г.)1
 |
Этот материал был уже почти готов, когда пришло страшное известие – умер Юрий Борисович Генбачев. В это невозможно поверить потому, что мы с ним общались буквально за день до его ухода. Я задавал вопросы, Юрий Борисович, многое вспоминая, отвечал на них. Он ведь ответил на все мои вопросы, ни один не оставил без ответа. И отвечал абсолютно искренне. Только сейчас, сопоставляя факты, понимаешь, что значили его слова:
- Я почти каждый день вспоминаю свое детство, юность и молодость!
Видимо, чувствовал….
Получается так, что наша беседа становится интервью памяти одного из самых интересных и ярких барабанщиков прошлого века.
-Юрий Борисович, вы родились в Сибири?
В маленьком городке Карасук Новосибирской области. Моя семья была в эвакуации. Сразу после войны мы вернулись в родной Днепропетровск.
Днепропетровск – город не совсем украинский, и не совсем еврейский (смеется). Первый еврейский город на Украине – Одесса, второй – Харьков, и только третий – Днепропетровск. В Днепропетровске моего детства было две национальности: русские и украинцы, которых не разделяли вообще, и жиды. Причем, евреями их (жидов) не называли – пропадало превосходство (смеется).
-Вы вернулись в свой дом? Он не был разрушен?
Нам повезло. Наш дом и наша квартира в нем сохранились. Вокруг было много разрушенных домов, но наш стоял невредимым. Кстати, он находился на центральном проспекте Днепропетровска.
-Кем были ваши родители?
Отец – военный летчик, мама – бухгалтер. Папа был мастером на все руки. У него работала любая техника. Все, обладающие в те послевоенные годы автомобилями, обращались только к моему отцу. А отец, бывало, выговаривал какому-нибудь профессору:
- Вы же - доктор наук! Как же вы не можете завести двигатель внутреннего сгорания?
Папа и меня в шесть лет посадил впервые за руль своего автомобиля немецкого Вандерера.
-Что еще вспоминается о том времени?
Вы знаете, я почти каждый день вспоминаю то время. Вспоминаю чудесную природу нашей днепропетровщины, она была очень красива. И при этом преступность, хулиганье, бандитизм, голод...
-Как началось ваше увлечение музыкой?
Папа привез домой радиоприемник СВД-9. Он был на американских лампах и сделан по их технологии. Именно на нем я поймал звук трубы с сурдинкой. Только спустя какое-то время я понял, что это был Майлз Дэвис. Этот звук так запал мне в душу, что я отметил ручкой кружок на шкале приемника, где я это услышал. Понятно, что это был "Голос Америки" и программа «Час джаза».
-И как вы пришли к первым музыкальным опытам?
Огромную роль в моем приобщении к музыке сыграл учитель истории – Герман Александрович. Он был великолепным пианистом. В свободное время Герман Александрович занимался музыкой и приглашал ребят играть на музыкальных инструментах. Директор школы выделил деньги на хорошие барабаны. Поскольку меня всегда привлекали ударные инструменты, то я потихоньку стал учиться играть на них.
-По книжкам барабанили?
И по книжкам, и по резинкам, и по чему я только не барабанил.
Обучающей литературы тогда не было. Гораздо позже появился учебник «Школа игры на ударных» Купинского. Хотя, как я понял впоследствии, барабанная школа может быть только одна – американская.
-С нотной грамотой были знакомы?
Дело в том, что моя старшая сестра (нас у родителей – двое) закончила музыкальное училище. Зачем – непонятно, но тем не менее. И я, можно сказать, учился вместе с ней. Так что с нотами я знаком.
А многочисленные сокурсники и друзья моей сестры Гали часто собирались у нас. Слушали пластинки, общались. И один из них – Юра Сигалов, увидев мое «постукивание», пригласил меня в студенческий музыкальный коллектив Дворца студентов. Дворец незадолго до этого открыли.
И тогда я стал зарабатывать музыкой первые деньги. Меня с удовольствием ребята брали выступать на свадьбах, но не потому, что я такой классный, а потому, что мне можно было меньше платить, чем взрослому музыканту. Для меня главным было играть.
-Вы к тому времени закончили школу?
Я играл в студенческом коллективе, еще учась в школе. А по окончании школы я поступил в Донецкий торговый институт. Но со второго курса я сорвался на гастроли и вылетел из института.
-Расскажите об этом подробней?
В Днепропетровскую филармонию приехал работать Николай Николаевич Никитский со своим ансамблем. Он был известным исполнителем романсов и довольно популярным в то время. В составе его коллектива были тамбовские музыканты. У барабанщика возникли личные проблемы и он уехал в Тамбов. А меня пригласили на его место. Необходимо было быстро войти в программу и ехать на гастроли.
-Вы стали официально работать в филармонии?
Да, заключили договор. Более того, Никитский имел право на сольный концерт, в виду чего он мог получать аж три ставки. А мы – музыканты, имели право на ставку плюс четвертинку. С музыкантами этого коллектива мы стали друзьями на многие годы.
Надо сказать, что Никитскому как когда-то запрещенному певцу, приходилось ежегодно подтверждать свой статус на коллегии Министерства культуры. Это было довольно муторно, но так тогда было заведено.
-А почему он получал три ставки?
По ставке за каждое отделение, и плюс, если быть точным, тридцатипроцентная гастрольная надбавка. За которую тоже приходилось биться. И также музыканты – ставка плюс гастрольная надбавка двадцать пять процентов.
-Что было дальше?
По окончании гастролей Никитский уехал в Москву, а музыканты остались в Днепропетровске. У меня закончился договор с филармонией, и при помощи опять же Юры Сигалова я оформился в институт Гипромет в топографический отдел. Фактически я был музыкантом, но иногда мне приходилось трудиться и по названной профессии. Я должен был где-то официально числиться.
Остальные музыканты из состава Никитского поступили в местное музучилище. Жить им было негде и я предложил жить у меня. Все-таки такая возможность у меня была. При этом мы ежедневно репетировали и выступали на различных мероприятиях. То есть, практически не расставались. У нас были общие увлечения, общие интересы, и всех нас объединял джаз.
-Получается, что ваш коллектив играл только инструментальную музыку?
Поначалу – да. Но потом у нас стали появляться солистки. Первой была певица по имени Элла.
-Назовите имена ваших друзей?
Саша Куценко – баян. Его можно назвать лидером, так как он писал аранжировки. Володя Коновальцев – кларнет, саксофон.
А дальше мы попали в списки московских администраторов. Играли мы прилично, стоили – недорого. На нас можно было заработать. У нас было одно условие – чтобы ежедневно мы имели возможность репетировать в отдельном помещении.
В итоге наших путешествий мы оказались в Тульской филармонии. На тот момент в Туле работал оркестр Анатолия Кролла. Великолепный коллектив, состоящий из очень сильных музыкантов. Это был 1967 год. В Таллинне должен был проводиться первый джазовый фестиваль. Отдел культуры Тульского обкома поручил Анатолию Ашеровичу подготовить малый состав оркестра для участия в Международном джазовом фестивале. В состав, помимо Кролла, входили: Сергей Мартынов – контрабас (безукоризненный музыкант), Александр Пищиков – саксофон (один из лучших саксофонистов Союза. Поклонник Колтрейна, которого изучил вдоль и поперек), Юрий Кесснер – барабаны (выпускник консерватории по классу фортепиано. Очень здорово играл Шопена. У него была собственная установка Премьер).
Кролл посчитал, что Юра Кесснер не справится с теми композициями, которые должны были представить на фестивале. Кролл и директор филармонии вызвали меня на беседу, где мне было предложено войти в состав квартета в качестве ударника.
-Кролл знал о вас?
Мы часто сталкивались в репетиционной комнате, где я занимался на барабанах. Было заметно, что Анатолий Ашерович обращал внимание на мою игру.
Когда Кролл сделал мне предложение, я ему сообщил, что за мной тянется хвост. Это жена и несколько друзей-музыкантов.
-Вы к тому времени уже были женаты?
Да. Я женился на Светлане Резановой. Она окончил Театральное училище в Волгограде и приехала на гастроли в Днепропетровск в составе труппы Волгоградского театра драмы. Директор нашего местного театра, увидев ее на сцене, предложил ей перейти в наш театр. Предложил квартиру, повышенную ставку и много главных ролей. Причем, Света много и хорошо пела, и роли именно такого плана были ей предложены. Светлана взяла время на раздумье. А в это время она часто посещала заведения, где мы играли. Познакомились, и у нас завертелся роман, который привел к свадьбе. Предложение из местного театра было кстати, и Светлана его приняла.
 |
-И что решил Кролл?
Свету он пригласил солисткой в оркестр, а ребят в качестве музыкантов. Все-таки, Анатолий Ашерович – великий человек и великий музыкант.
-Как прошло участие в фестивале?
За два дня я вошел в программу квартета для участия в фестивале в Таллинне. Мы поехали и выступили здорово. Получили первую премию. А фестиваль был очень представительный: участвовали оркестры из Прибалтики, Финляндии, ВИО-66 Юрия Саульского, оркестр Олега Лундстрема…