Валерий Колпаков
Судьба барабанщика.
(май 2015 г.)2
2.Ободзинский.
 |
-Как Ободзинский узнал про вас?
Мы работали в Доме Офицеров, а все концерты в Хабаровске проходили в ДОСА (Дом Офицеров Советской Армии). Другой концертной площадки в Хабаровске не было. При мне Валерий дважды приезжал в Хабаровск. Один раз с трио, которым руководил пианист Борис Рычков (контрабасист у него был Валерий Куцинский), а во второй раз с ним был состав, где пианистом был Юра Щеглов. А Юра до этого работал в Хабаровской филармонии и про наш состав хорошо знал. Он к нам неоднократно приходил на репетиции.
И вот в последний приезд, Юра предложил Ободзинскому взять весь наш ансамбль, целиком, но не все наши захотели. Согласились только я и Олег Кичигин. Мы поехали на условиях, что Валера поможет нам с жильем в Донецке. Донецк был ближе к Москве, а это рисовало нам определенные перспективы. Да и денег хотелось заработать. В Хабаровске я получал 125 рублей, а тут обещали около 400.
- Что вы тогда знали про Ободзинского?
Мы уже знали, что это очень популярный певец. В то время его часто показывали по ТВ, и хотя я не очень интересовался советской эстрадой, тем не менее, Валерий был мне знаком.
Гарантом нашего устройства был Михаил Дорн- известный в то время администратор, который курировал Валерия Ободзинского и Тамару Миансарову, в те годы работавших в Донецкой филармонии. Вообще на тот момент Донецкая филармония была одной из самых мощных в СССР по причине того, что там работали такие артисты.
В общем, благодаря «агитации и пропаганде», а также большого желания вырваться с Дальнего Востока мы вдвоем с Олегом Кичигиным дали согласие. В моей семье тоже не было возражений, хотя моей дочери было только 2 месяца, а жена еще училась в институте.
5 января мы улетели в Ленинград, где у нас проходил репетиционный период. Было обновление состава, в него вошли кроме нас еще два ленинградца – саксофонист Рудик Алексин, и трубач Алик Перельман. Кроме в ведения нас в репертуар предстояли еще большие концерты В. Ободзинского в Театре Эстрады в Москве.
Порепетировав немного в Ленинграде, мы переехали в Москву в гостиницу "Украина", где уже собрался весь состав и там нам сообщили, что концерты отменяются (причину сказали позже), и мы уезжаем в Донецк.
Это было в середине января, числа 20, помню, что в день отъезда в Москве был очень сильный мороз и вечером поездом мы покатили в Донецк, а оттуда переехали в Горловку (30 км от Донецка), чтобы получать суточные. И там стали репетировать- готовить новый репертуар. Когда программа была готова, мы выехали на гастроли.
Сейчас уже не помню с какого города начались гастроли, но эта точно была не Россия, так как Ободзинскому на этот момент закрыли гастроли по России. Причину я объясню позже.
Помню что в апреле мы вернулись в Донецк, я пошел на Главпочту «до востребования» и получил фото моей дочери, которой на этот момент уже было пять с половиной месяцев и сразу рванул в Хабаровск, тем более, что билет на самолет Донецк-Москва стоил 18 рублей а Москва – Хабаровск 104 рубля.
Даже при тех мизерных ставках, которые мы получали в филармонии, я уже на авиабилет заработал. Ставка была у нас 9 рублей, а суточные 2,60 р. Конечно, это были мизерные деньги, суточных не хватало. Ведь кроме еды, которая на то время стоила копейки даже в ресторане, где в основном мы питались (правда, как правило, один раз в день), еще деньги уходили на сигареты, а в то время они стоили 30 или 50 копеек. Курил тогда я нещадно, по 2 пачки в день.
Так вот, увидев свою дочь на фото, где на меня уже смотрел ребенок с сознательным взглядом, я не удержался и улетел домой в Хабаровск.
-Олег Кичигин говорил, что в 1970 году Ободзинский еще раз приезжал в Москву для участия в конкурсе артистов эстрады (состоялся в октябре), но там не смог участвовать. Что-то об этом знаете?
Я не помню разговоров о каких – либо конкурсах.
-Назовите полный состав ансамбля Ободзинского?
Ритм-группа долгое время была стабильной: я на барабанах, Олег Кичигин-бас, Валера Гольдберг и Витя Миронов -гитаристы. Потом пришел новый трубач Юра Меркурьев и саксофонист Толик Герасимов. Обоих уже нет. Вот они работали с нами где-то полгода. Потом был такой темпераментный трубач Витя Нездиковский (Винченцо), тромбонист Миша Прохожаев, сейчас живет в Израиле и саксофонист Юра Волошин - сейчас руководитель оркестра донецкого цирка, Заслуженный артист Украины. Потом пришел гитарист Боря Пивоваров.
 |
-Расскажите про репертуар Ободзинского? Вы готовили какую-то новую программу?
Мы никогда не обновляли целиком программу. В процессе работы появлялись новые песни, и они вставлялись в программу. Пока мы были в отпуске, Валерий уезжал в Москву и там много записывался. В тот момент он много работал с Тухмановым. Обычно после отпуска Валерий привозил несколько новых песен, и мы их разучивали. Были в его репертуаре и песни, которые мы пели всегда. Мы пришли - они уже были, мы ушли - они остались: «Эти глаза напротив», «Восточная песня», «Что-то случилось» ... Эти песни были очень популярны.
Был такой немецкий писатель Генрих Бель и по его произведению был создан спектакль "Глазами клоуна" инсценировка романа, осуществленная в 1968 году в Театре им. Моссовета. Музыку к спектаклю написал Саульский, а аранжировку сделал Рычков. Когда с Ободзинским работал Рычков, он исполнял эти песни ("Прощание с любимой", «Вальс клоуна», «Любовь клоуна») с ним. Когда мы работали с Ободзинским, то аккомпанировали мы, а аранжировка была Рычкова, но в процессе мы внесли свои изменения, так как там аккомпанемент был в джазовом стиле.
-Какие заработки были у вас в Донецке.
Как я уже говорил за концерт я получал 9 рублей. Складывалось это так: 6 рублей ставка и какие-то надбавки. В итоге выходило 9 рублей за концерт.
В то время был расцвет ВИА и можно было выбить еще доплату за подпевки, Я помню, как Юра Щеглов, музыкальный руководитель нашего ансамбля, который назывался «Золотая карета», все время пытался выбить эти надбавки, но по-моему, это ему так и не удалось. Нам в Донецке пошили костюмы бордового цвета из такого толстого сукна, что в них можно было работать на улице - не замерзнешь, на левой стороне груди висела чеканка в виде кареты и пуговицы были тоже медными. И хотя у нас были все атрибуты ВИА, ставку нам не дали, поэтому заработать можно было только количеством концертов или так называемыми «комсомольскими фондами».
Поясню. У каждого ведущего артиста в филармонии была норма концертов, превышать которую он не имел право. Норма эта составляла порядка 14-16 концертов в месяц. Это, как бы, была охрана здоровья, а на самом деле для того, чтобы артист не мог зарабатывать большие деньги.
Как правило, популярные артисты делали квартальную норму за месяц, если считать по два концерта в день минус переезды и потом должны были отдыхать. Иногда удавалось поработать два месяца и таким образом исчерпать полугодовой лимит. После этого надо было уходить в отпуск или ехать в другую филармонию и работать на их фондах, что всегда было выгодно любой филармонии, так как она зарабатывала большие деньги на популярном артисте.
Можете сами подсчитать. Стоимость билетов была в среднем 3 рубля, тысячный зал это 3 000 рублей два концерта в день это 6 тысяч, а если это Дворцы Спорта то в 20, 30 раз больше Стоимость коллектива вместе со звездой с выплатой зарплаты, суточных, гостиницей и транспортом, была не более 500, 600 рублей в день. Вот такие деньги можно было заработать в те времена. Конечно, эти деньги были государственные и только умные и хитрые администраторы могли схимичить и положить энную сумму в карман, за что и сидели в лагерях.
В СССР фонды для артистов были только в филармониях и еще у комсомольских организаций. Вот на такие комсомольские фонды мы и ездили. Это было в Полтаве и Кременчуге и платили нам в два раза больше. Оформление не создавало никаких трудностей, мы расписывались в каких-то ведомостях и получали такие деньги.
Видимо, там были сильные комсомольские организации и у них были свои фонды. Мы для них зарабатывали деньги, а они нам платили двойную зарплату.
-Вы говорили, что ваш ансамбль назывался «Золотая карета». Это было официальное название?
Да. С 1971 года мы стали так называться. Название придумал Щеглов. У нас на карманах пиджаков была такая чеканка с изображением кареты. На цветном фото это видно у Кичигина.
 |
-В концертной программе пел ли ваш ансамбль что-то без Ободзинского?
Пели мы песню «Червонна Рута». Вокал у нас был не ахти, а инструментальные вещи играли прилично. Всегда в составе были хорошие музыканты, поэтому у нас были инструментальные вещи. Если память не изменяет в конце моей работы играли пару вещей из репертуара «ЧИКАГО», но без вокала.
-Вы говорили, что записали с Ободзинским одну песню Р. Майорова на радио.
Да. Было это в 1971 году, а может и в 1972. Мы тогда жили в гостинице "Россия" и всю ночь играли джем-сейшн с музыкантами, которые у нас раньше работали. И вот рано утром мы поехали на радио записывать эту песню. Песня, откровенно скажу, была слабой. Мы ее даже не репетировали, просто нам дали ноты, и мы ее записали. Она была в стиле боса-новы. Название, к сожалению, не помню.
-Как появился в вашем коллективе Пивоваров?
Мы были на гастролях во Львове. А Боря жил где-то неподалеку, кажется, в Дрогобыче. Это было глубокой осенью. Не помню, как мы с ним познакомились, но от его игры мы просто обалдели. Тогда был в моде Джимми Хендрикс, и, когда играл Боря, было ощущение, что этот человек играет Хендрикса, если не один в один, то очень здорово. Мы его взяли. Нот он не знал вообще. Потом мы его немного подучили, но за счет того что он был очень музыкальным парнем, Боря очень быстро вошел в программу.
Был такой случай. Идет концерт и Валера поет «Believe me» Тома Джонса. Боря входил в программу и даже еще не выходил на сцену, подыгрывал за кулисами. И его обыгрыши были такими классными, что и песня зазвучала по другому. Сразу полилась такая музыка... Ну, мастер, что там говорить. Всем очень понравилось. Вообще он быстро вошел в программу, хотя с нотами были проблемы. С гитарой он не расставался, возил с собой акустическую, которую держал всегда рядом. Только проснулся и сразу гитару в руки.
Когда я слушал Джимми Хендрикса, то думал что там играют несколько гитаристов, но когда я услышал и увидел в реальности, то просто был обескуражен. Боря это делал один, как и Джимми Хендрикс. Я, Алик и Боря играли какие-то произведения из репертуара Джимми Хендрикса, но не в концерте, а так для себя. Кажется, даже готовили репертуар к джазовому фестивалю. И хотя мы больше склонялись к джазовой музыке, нам этот стиль очень нравился. Я имел много записей Джимми Хендрикса и с удовольствием слушал, тем более, что и на Западе многие джазовые музыканты, такие, как трубач Miles Davis, барабанщик Tony_Williams; пианист Herbi Hankook и многие другие музыканты, экспериментировали с этой музыкой. Даже помню, как в одном из интервью американскому музыкальному журналу "Downbeat", Tony_Williams говорит о том, что не правильно считать, что черные не могут играть Rock&Roll, и мы это докажем. В то время, в начале 70-х, черные музыканты играющие такую музыку были редкостью.
 |
-Расскажите о Юрии Щеглове?
Юра парень был интересный. Он сам из Ленинграда. Человек достаточно высокой культуры, много читал, был очень хорошим собеседником, любил, правда, выпить, но человек сам по себе был высоконравственный и приятный в общении. Как музыкант, был довольно высокого уровня, писал аранжировки... Джаз не играл. Для работы с Ободзинским, он был более чем достаточен. Он закончил музыкальное училище, как дирижер - хоровик. Музыку любил разную, в том числе и джаз-рок. Особенно он увлекся "Чикаго", как и мы сами. Слушал Битлз, но особенно рок-н-рольной музыкой не увлекался. Больше тяготел к ВИА, но в нашем коллективе не мог себя полностью реализовать. У него возникали разные музыкальные идеи и некоторые мы воплощали в жизнь. Он не был жестким руководителем. Да и мы сами все были взрослыми людьми. И в отличие от многих филармонических коллективов выпивкой не злоупотребляли.
И вообще он был человек толковый. Потом уже много позже где-то в 87-88 годах он занялся производством музыкальных колонок вместе с Клейнотом. Вернее все организовал Юра, но Клейнот, надо отдать ему должное, всегда в чем-то участвовал и тоже был инициативным. Мы поставляли им усилители, которые производили в Донецке и всякую фурнитуру для колонок: мыльницы разъемы, ручки, колеса, сетки динамики. Это было время капитализации в СССР. Появилось кооперативное движение, а Донецк, как промышленный город имел возможность производить многие необходимые вещи для этого бизнеса. Еще работая в ресторане "Шахтер" музыкантом, я продавал джеки приезжим музыкантам и даже иностранцам, а они гастролируя по стране продавали это местным музыкантам.
У Юры были золотые руки и, когда он купил себе квартиру в Москве, то он сам ее отделывал деревом. Было очень красиво. Потом Юра скоропостижно умер.
-Кто из администраторов работал с вами в Донецкой филармонии?
Михаил Дорн. Он курировал Миансарову и Ободзинского. Именно Дорн в Хабаровске вел с нами переговоры по квартирным вопросам в Донецке. Валера своим авторитетом обещал нам работу, а Миша обещал решить все наши бытовые вопросы.
Решил?
Когда же мы стали работать в Донецке, то никаких движений для исполнения этого обещания не было. Олег Кичигин привез с собой семью, а я нет. Олег снял квартиру, а ко мне иногда приезжала жена. Первый год так и прошел. Кичигин сначала с семьей жил в Макеевке. Потом нам дали общежитие, и мы там прописались. Это был 1971 год и мне было 23 года. Я там не ночевал ни разу, когда приезжал в Донецк, то жил в гостинице.
Хотя филармония взяла у нас все документы необходимые для оформления квартир, но результатов долго не было. Как-то я поехал в очередной раз домой в Хабаровск после гастролей. И мне оттуда очень уж не хотелось возвращаться в Донецк, но я все-таки вернулся, и стал нудить Ободзинскому про жилье. Ободзинский куда-то пошел, на кого-то надавил, и наши документы пошли в нужные инстанции. Я сам никуда не ходил и Алик, кажется, тоже.
И тут через первого секретаря обкома Дегтярева Ободзинскому дают 2-х комнатную квартиру в центре Донецка. Кстати, сын Дегтярева относился к Валере с большим уважением. И вот Валера говорит мне:
-Мне дали квартиру, но я там жить не буду. Вот тебе ключи, живи.
Я говорю Алику:
-Давай, переедем вместе.
Мы переехали туда двумя семьями. Олег жил в большой комнате, а я в комнате поменьше. Там мы жили и после ухода от Ободзинского и увольнения из Донецкой филармонии в середине 1973 года, хотя квартира была ведомственной. Директор филармонии Иван Бабаянц нам разрешил жить в ней до конца года. Мы уже осенью получили кооперативные квартиры, но из этой не выезжали, потому что делали ремонт в новых квартирах, а перед Новым годом мы съехали из них полностью, и туда въехал замдиректора филармонии Плотников.
-А вам с Ободзинским приходилось работать с администратором Павлом Леонидовым?
Да, но это было не долго, и он только курировал нас, насколько я помню, в поездку не ездил, потому я слабо его помню.
У нас в поездках был постоянный администратор Борис Ионович Коган, такой грузный еврей из Харькова. Хороший мужик над которым часто подтрунивал Ободзинский.
Помню такой случай. Идут Валера и Боря по Ялте.
Боря говорит:
-Смотри Валера, какие красивые кипарасы.
Валера ему отвечает:
-Боря не кипарасы, а кипарусы.
Боря :
-А я так и сказал.
Когда Борис Ионович с нами не ездил, то его обязанности выполнял наш конферансье - Борис Григорьевич Алов. «Алов» был его псевдоним, настоящую его фамилию я забыл.
-Расскажите о Борисе Алове?
Человек он был неприятный и нечестный, хотя первое впечатление производил хорошее. С чем столкнулись мы? У нас готовились гастроли в Киеве. И мы взяли музыкантов из Донецка: сначала тромбониста, а потом и саксофониста Юру Волошина. Он приехал к нам прямо в Киев. И вот он нам рассказал, что Боря ему предложил расписаться за одну сумму, а выдал меньшую и таким образом обдурил его на суточные. Короче говоря, Боря не сказать что воровал, но жульничал изрядно.
Те, кто раньше работал с Аловым, не очень хорошо о нем отзывались. Тот же Валера Гольдберг.
Алов был конферансье и выполнял иногда функцию администратора. С нами в автобусе он не ездил. В основном он ездил с Ободзинским, хотя особой дружбы у них не было. Иногда с нами ездила и его жена Нина. Тоже, кстати, любила выпить.
Еще все мы покуривали анашу. У нас были пару ребят, которые это делали всегда...
-Гольдберг и Бельфор?
Да, они. И весь коллектив тоже иногда мог покурить. Валера иногда тоже курил. Целый день он не брал сигареты в рот и только после концерта мог выкурить сразу несколько сигарет, в том числе и забитую папироску.
Я перед концертом тоже не курил, потому что после этого наступала расслабуха, и мне не хотелось ничего делать. А вот после концерта мог. Потом я бросил курить вообще, потому, что перестал в какой-то момент помнить, что было вчера.
Никогда я не видел Ободзинского с рюмкой. Пару раз я видел, что ему было плохо, но это, скорее всего, было связано со сладкой водой, в которой мог содержаться алкоголь. Приезжала даже скорая помощь, но концерт в итоге продолжился.
-А таблетки?
Нет. Ничего этого не было. Говорят, что Алов кололся, но я этого сам не видел.
Под влиянием Бориса Алова, как мне потоми рассказывали, и произошли все дальнейшие неприятности у Валерия.
-А как он попал к Ободзинскому?
Когда мы пришли он уже был. Одно время он занимался административной деятельностью, а потом появился Борис Коган. Как я уже говорил выше, он был из Харькова. Хороший улыбчивый дядька. Только храпел жутко.
Был такой случай. Мы возвращались с гастролей. Все ребята разъезжались по домам, а мне надо было несколько дней пробыть в Донецке. А Борис Ионович ("Ионыч"), как и я, тоже ехал в Донецк, чтобы сдать отчет по гастролям. И, для экономии мы решили снять в гостинице один номер на двоих, так как в Донецке за гостиницу мы платили сами и суточные не получали Эта ведь была БАЗА, а по законам СССР на базе такие платежи были запрещены. Тем более, что Коган должен был пробыть в Донецке пару дней, а я оставался дольше. Так вот, наши ребята узнали про это и спрашивают меня:
-Ты что с Борей ночевать будешь?
-Да, а что?
-Ты с ним спать не сможешь. Он храпит.
-Да, ладно, я молодой, сон крепкий, переживу.
Приехали в Донецк, сняли номер и готовимся ко сну. А он был очень тучный дядька. Только лег и сразу заснул. Мало того, что он дико захрапел, так еще под его весом кровать начала скрипеть и выть. Я кричу:
-Борис Ионович, вы храпите!!!
Он проснулся моментально:
-А? Что? Больше не буду.
Повернулся на бок и тут же моментально, как мотор включили, снова захрапел. Эту ночь я не спал. Потому что стоял страшный грохот. На другую ночь я предварительно принял снотворное и лег спать раньше него. Проснулся я опять от его рёва и заснуть так и не смог.